Читать онлайн Лада Зорина - Измена. Мы больше не семья

1. Глава 1

— Отпусти меня! Отпусти сейчас же!

Внутри у меня всё клокочет. Пытаюсь вырвать зажатую в крепких пальцах мужа руку, но ничего не получается.

Только ткань рабочей блузки трещит, угрожая расползтись на глазах.

С ужасом осознаю, что так недалеко и до драки. До настоящего рукоприкладства.

Сергей как-то раз уже замахивался на меня, но до откровенного насилия не доходило.

Сегодняшняя ссора выглядела так, что вот-вот — и дойдёт.

— Сволочь блудливая, — мой голос вибрирует, а по щекам бегут первые слёзы.

Ненавижу себя за эту позорную сверхчувствительность. Родственники мужа не перестают шпынять меня за неё, будто это один из смертных грехов.

В целом — нет. В Семействе Вороновых — определённою

— Соня, предупреждаю, — цедит Сергей, и пальцы на моём бедном запястье судорожно сжимаются. — Закр-р-рой свой рот.

Он помят, небрит, взлохмачен.

От него разит алкоголем и сладким, до тошноты сладким парфюмом.

На вороте белой рубашки — следы густо-красной помады.

До пошлости предсказуемый набор кричащих улик. Безобразная классика.

— Как ты смеешь так со мной говорить? — шиплю, не оставляя попыток выдернуть руку. — Как ты смеешь какие-то претензии мне предъявлять или указывать? Ты всю ночь в чужой постели провёл и даже не потрудился этого скрыть!

На губы супруга выползает усмешка — ленивая, нахальная, оскорбительная.

— А это что-нибудь поменяло бы? Ты перестала бы истерить? Перестала бы до меня додалбываться?

Я терпела. Видит бог, сколько могла, я терпела. Понимала, что в этом браке мне будет непросто. И ведь, дура жертвенная, до последнего верила, что любовь всё победит — и предубеждения его плотоядной семейки, и его пагубные привычки, и мои собственные страхи.

Но даже рождение долгожданного сына ничего не сумело исправить. Никому не сумело помочь.

Выходит, сил я своих не рассчитала.

— Додалбываться? — повторила я. — Устал от моих вечных истерик? Сочувствую. Очень скоро я тебя от них, Серёжа, освобожу.

— Это что ещё значит? — серые глаза прищуриваются, в голосе звучит подозрительность.

— Я ухожу от тебя. Официально. Подаю на развод.

— Что?..

И его можно понять. Он ни за что не поверит, что я решусь. Но даже у такой нерешительной особы, как я, предел терпения существует.

— Я. Подаю. На развод.

Он смеётся. Хрипло, издевательски, задирая голову — будто я исключительно удачную шутку сейчас отпустила.

— Совсем сдурела? — отсмеявшись, дёргает меня за немеющее от боли запястье. — Никуда ты не денешься. Моя семья дала тебе всё! За этими стенами ты никто, поняла?

Нервное напряжение отзывается дрожью по телу. Мой голос начинает надламываться:

— Я сыта нашим браком по горло. И соседством с твоим страшным семейством. Мне ничего от вас больше не надо.

— Ах, теперь тебе от нас ничего уже и не надо? — кривляется он. — А кто тебя спрашивать будет, милая? Ты теперь Воронова. Да тебе чтобы развестись со мной, столько бумаг, столько обязательств о неразглашении подписать придётся, что ты и шага лишнего ступить разведёнкой не сможешь!

— Хватит меня запугивать. Я тебя не боюсь. Это… это пустые угрозы!

А внутри всё переворачивается от нехороших предчувствий. Взгляд супруга наливается злобой. Он наконец понимает, что я не шучу.

— Да я уничтожу тебя! — дёргает на себя и рычит мне прямо в лицо. — Только посмей снова заикнуться о разводе.

Чуть не плачу, но упрямо кусаю губы и стою на своём. Потому что слишком уж наболело.

— Не указывай мне! Можешь и дальше по своим бабам таскаться. Мне уже всё равно! Мы с Мишкой…

— Заткнись! — сильные пальцы впиваются в запястье с невиданной прежде силой, вынуждая меня застонать. — И не мечтай. Я не отдам тебе сына!

______________________

Друзья,

рада, что вы решили познакомиться с моей новой историей!

Ваши звёздочки и комментарии позволят ей увидеть больше читателей. А добавления в библиотеку позволят вам не потерять её и всегда быть в курсе выхода новой главы.

Мне очень приятно, что вы остаётесь со мной.

2. Глава 2

— Как это… как это понимать?..

Внутри у меня всё скукоживается, но нельзя подавать вида. Сергей, как матёрый хищник, чуял чужую слабость. И стоит ему понять, что я испугалась, он меня додавит. Прикончит.

— Как слышала, — глаза супруга наливаются кровью. — Если ты вздумала побрыкаться и развод от меня требовать, то должна понимать, что без жертв он тебе не достанется. Мишка — Воронов. И остаётся со мной при любых обстоятельствах.

— Сергей…

— Вот не надо теперь смотреть на меня такими глазами! — гаркает муж и подталкивает к стене, прижимает меня к ней, будто стремится окончательно подавить моё сопротивление. — Что ты жертву-то из себя строишь? Тебе, может, напомнить, как ты в эту семью вошла? Может, напомнить, кем ты была? Да никем! Никем! Пустым местом!

— Для тебя и сын — пустое место! — рявкнула я, больше не в состоянии выдерживать унижения. — Что ты из себя заботливого папашу-то строить надумал? Не ты с Мишкой бессонными ночами возился, не ты…

— Я сразу тебе сказал, давай нянек наймём! Что, деньги — проблема?

— А я тогда кто, если сама за ребёнком присмотреть не могу? Кто меня настоящей матерью тогда назовёт? Мишке нужен особый уход и забота родных, а не армия прислуги. У семи нянек дитя без глазу!

— Завела-а-а свою шарманку, — Сергей закатил глаза и впечатал свою руку, по-прежнему сжимавшую моё несчастное запястье, в стену.

Я невольно поморщилась от новой вспышки боли.

— Это ничего не меняет. Ни-че-го. Будешь брыкаться— уйдёшь из этого дома одна, голая и босая. Одна!

Я сглотнула подступившие слёзы и пробормотала, глядя в когда-то любимое лицо:

— Надеюсь, все твои похождения этого стоили. Но Мишка… Я не позволю, чтобы он наблюдал, как его отец таскает в свою постель потаскух.

В карих глазах неожиданно мелькает что-то по-настоящему дикое, совершенно звериное.

Моё запястье буквально взрывается острой, безудержной болью.

— Она не потаскуха! — взрывается муж и, ошалело заморгав, замирает.

Только спустя мгновение наконец понимает, что проговорился.

Да так, что у меня сердце, взбрыкнув, о горло ударилось.

В мгновение ока всё неуловимо изменилось, постепенно приобретая новый смысл. Нет, теперь Сергей не просто вёл привычную для него жизнь скучающего богача, которого даже семейное положение не исправила. У него возникла привязанность.

И речь совершенно не о жене или сыне.

— Так… у тебя постоянная любовница появилась?..

Колени слабеют.

К горлу подкатывает дурнота.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой этот вопрос, — муж пытается вернуть себе былую уверенность. Сделать вид, что вовсе не проговорился.

Но поздно. Поздно. Поздно.

Что сказано — сказано. Не отвертеться.

— И после этого ты ещё будешь указывать…

Я сама себя обрываю. Сглатываю горькую слюну, на какое-то время умудрившись позабыть даже об измученном его хваткой запястье.

На секунду краем уха мне слышится какой-то щелчок, но я не могу отвлекаться. Я должна сказать самое важное.

— Нет, Сергей, нет. Это предел. Меньше, чем на развод, я не согласна.

— А я повторю, — прорычал муж. — Затеешь возиться с разводом, попрощаешься с сыном.

Гнев вспыхивает, словно зажжённая спичка.

— Мы ещё посмотрим, кто с кем попрощается, — рычу в ответ. — Я без боя не сдамся. За сына я кому хочешь глотку перегрызу. Если надо, сдам всё ваше семейство!

И моя вспышка отчаяния достигает цели.

— Ах ты ж сyчкa неблагодарная!

Муж замахивается.

Я зажмуриваюсь и скрючиваюсь в ожидании неминуемого удара.

Вместо этого наступившую тишину вспарывает ненатурально спокойный голос:

— Остынь. Совсем с катушек слетел?

Открываю глаза.

Руку Сергея в замахе перехватила чужая рука. За спиной у мужа высится широкоплечий брюнет с резкими чертами лица и тяжёлой, покрытой трёхдневной щетиной челюстью. Егор Воронов, его старший брат.

Супруг бешено вращает глазами. Он в таком же шоке, как и я, от его неожиданного появления.

— Прислуга слышала вашу возню, — буднично поясняет Воронов-старший. — Вас просят зайти в синюю гостиную.

— З-зачем? — шепчу я.

Деверь окатывает меня безразличным взглядом, но всё-таки отвечает:

— Родители хотят с вами поговорить.

3. Глава 3

— А если я не хочу ни с кем разговаривать?

Смотрю на своего деверя исподлобья, рефлекторно потирая успевшее потемнеть от бессердечной хватки запястье.

Его взгляд следит за моими манипуляциями.

Голос ровный и безжизненный, как пустынное плато:

— Это ты им сама объяснишь.

— Егор, какого хрена? — в охрипшем голосе мужа прорезаются нотки гневного раздражения. — Я тебя сюда не звал и передавать мне ничего не просил. Когда они отучатся вести себя с нами, будто мы малые дети?

— Когда мы дружно свалим отсюда? — предположил Егор, и на его волевом, скупо отражавшем эмоции лице мелькнуло что-то, отдалённо напоминавшее усмешку. — Можешь себе такое позволить, младшенький?

Он нарочно его поддевал. Знал, как Сергея бесит отсутствие выбора и перспективы. Правила семьи Вороновых исключали самостоятельность отпрысков.

Егор сумел переломить это правило и мог съехать из этой роскошной тюрьмы, когда пожелает. Скоро, я уверена, он так и поступит.

Мы же с Сергеем… мы — совсем другой разговор.

Жаль, поняла я это очень и очень поздно. Когда дверца золотой клетки за мною надёжно захлопнулась. Тот, кто говорит, что лучше рыдать за рулём Бентли, чем за рулём «копейки» — лицемерит и лжёт. Разницы нет, и деньги порой ни на секунду не помогают скрасить отчаяние.

И я в который раз убедилась в верности своих ощущений, когда мы с Сергеем, будто парочка провинившихся малышей, вошли в помпезную синюю гостиную — на незапланированную аудиенцию к настоящим хозяевам дома. Дома и всего элитного посёлка, построенного вокруг него.

— Сонечка, добрый день, — в мягком голосе Екатерины Андреевны ничто не выдавало властную до тирании натуру.

Мастерская маскировка.

— Добрый день, — пробормотала я и, подчиняясь молчаливому жесту, опустилась в кресло напротив.

Свёкор Виктор Игнатьевич, сидевший у самого окна с журналом в руках, будто и не планировав участвовать в разговоре, кивнул мне в ответ на приветствие.

Муж тяжело опустился в соседнее кресло, безуспешно пытаясь пригладить растрёпанные волосы и мятую рубашку. Выглядел он откровенно паршиво.

— Серж?..

Вопросительных ноток в кратком обращении матери хватило, чтобы её младший сын втянул голову в плечи.

— У меня была важная встреча.

Лжец.

— Я не стал никого предупреждать, потому что не знал, как далеко зайдут переговоры.

Зато я теперь знаю — прямиком в чужую постель!

Но благоразумно молчу, кусая губы едва не до крови. Внутри всё ходуном так и ходит. Но смысла встревать в разговор сына с матерью не было. Этот урок я усвоила раз и навсегда. На своём горьком опыте.

— И чем они завершились? — обманчиво ласковый взгляд материнских глаз скользит по красноречиво мятой одежде младшего сына, но я замечаю, что в нём сквозит хорошо скрытая брезгливость.

— Подписанием. Потому и задержался.

Какая же сволочь… О том, что бумаги подписаны, мне его секретарша обмолвилась, когда звонила узнать о планах своего непосредственного начальства на завтра. Мой благоверный так спешил залезть в чьи-то трусы, что покинул встречу, даже с секретаршей своей не переговорив. И трубку не брал. Уж так был занят весь вечер. И ночь. И целое утро.

Взгляд застлала мутная пелена, и я никак не могла сморгнуть непрошенные слёзы. Но продолжала держать спину прямо и притворялась мебелью, только бы диалог не коснулся меня.