— Это наше личное дело.
— Гуляет?
— Я не…
— Опять? — фыркнула Ольга. — Ты поразительно терпеливая женщина, Соня. Просто… хм… скала! Никогда не рассматривала альтернативу?
— Н-не понимаю, о чём…
— Бросить всё это, — в который раз перебила она мои попытки выпутаться из разговора. — Уйти. Оставить хоть что-нибудь от своей изнасилованной гордости. Об тебя же здесь уже без малого ноги вытирают, а ты всё терпишь.
Да. И ты одна из тех, кто с удовольствием делает это — ноги о меня вытирает.
Вытирает и делает вид, что не понимает, почему это я не сбегу. Делает вид, что ей неизвестны причины.
Ни за что не поверю, что муж ничего ей об этом не говорил.
— Спасибо, в советах я не нуждаюсь.
На мой не слишком вежливый ответ она лишь усмехнулась.
— На твоём месте, Соня, я бы не дерзила. И не зарекалась.
7. Глава 7
— Привет, — я изобразила на лице улыбку, прикрывая дверь в спальню сына.
Через силу. Давясь от внутренних слёз и выжиравших меня изнутри тревожных, спутанных мыслей.
Мишка не должен ничего из этого видеть. Он и так растёт тревожным ребёнком.
— Привет! — сын вскочил с толстенного пушистого ковра, на котором что-то строил из своего разноцветного LEGO. — А ты сейчас на работе или отдыхаешь?
Отдыхаю… В этом доме разве такое возможно?
— Сегодня у меня выходной, — снова ему улыбаюсь и обнимаю за плечи, когда он подходит ко мне и утыкается носом мне в джинсы. — Соскучился?
Кивает.
— С утра уроки и уроки.
Я вздохнула:
— Без этого, Миш, никак. Учёба сейчас самое главное.
Мишка тоже вздохнул, но на мои слова ничего не ответил.
— Ма…
— Слушаю.
— А мне Ксюша рассказывала, что в нашем посёлке тоже школу открыли. Это правда?
Горничная, часто убиравшая в детской, охотно болтала с Мишкой обо всём на свете. Наверняка и про школу в стремительно разраставшемся элитном посёлке Вороновых успела ему рассказать.
— Ещё не открыли, — мои руки у него на плечах легонько дрогнули. — Весна на дворе, уже и каникулы скоро. Насколько я знаю, в сентябре открывать собираются.
— Это дядя Егор её строит?
Я вспомнила карий пристальный взгляд и плотно сжатые губы. Кивнула.
— Его фирма. Да. Она по всей области строительством занимается.
Миша помолчал, а потом, словно наконец-то решившись, тихонько спросил:
— А мне туда можно будет пойти?
Я сглотнула. Я ведь знала, что он задаст этот вопрос.
И ненавидела себя за то, что приходилось давать ненавистный ответ.
— Ты же Воронов, Миш. Боюсь, твои дедушка с бабушкой не в восторге от того, что ты будешь в обычной школе учиться. Здесь с тобой занимаются индивидуально. Здесь тебе дают лучшее образование.
Звучало до зубовного скрежета сухо, формально. Какое сейчас этому почти первоклашке дело до престижности его образования? Он с друзьями на переменах бегать хотел. Со сверстниками знакомиться.
Но у семьи Вороновых были свои правила и условия, даже для внука.
В особенности для внука.
Старший сын не спешил дарить моим свёкрам наследника. А вот младший уже подарил. И на Мишкины плечи, хотела я того или нет, ложилась сомнительная привилегия — таскать иллюзорный титул потомка с кучей обязанностей.
Жаль, никто до рождения сына и словом не обмолвился о том, на что я его обрекала. Вороновы умели хранить свои тайны. И раскрывали их только тогда, когда сами считали нужным или необходимым.
— А что, наш папа тоже дома учился?
— До тех пор, пока в колледж не поступил.
Об этом я тоже узнала после замужества. Как оказалось, выходила я совсем за другого человека. За человека, которого, мне казалось, я знала. А позже выяснилось, что вышла за чужака…
