Мне вдруг вспомнилась яростная отповедь мужа: «Она не потаскуха!»
Раньше я могла только гадать о причинах, побуждавших его мне изменять. Сейчас…
— Сергей не утруждает себя объяснениями, — холодно отозвалась я и отвела глаза в сторону.
А ещё позволяет себе орать на меня, обзывать, грозиться, запугивать и даже рукоприкладствовать.
До сих пор нывшее запястье не давало соврать.
А что могла я? Молчать и втайне продумывать план побега. Побега, который должен быть настолько удачным, чтобы сбежала я не одна. Потому что без Мишки мне никакой жизни за стенами этого дома не нужно.
— Мне очень жаль это слышать, — отозвался Виктор Игнатьевич.
Его рука неожиданно легла мне на плечо и легонько его сжала. Я постаралась скрыть удивление, вызванное этим неожиданным жестом.
Кашлянув, кивнула, принимая его участие.
— А мне очень жаль, что приходится об этом вам сообщать. Он ваш сын, и мне неприятно…
Свёкор остановил меня жестом, будто бы говорившим, что я имею полное право говорить о нём всё, что посчитаю нужным сказать.
— Сергей таков, каков он есть. И этому нет оправдания. Софья, — он заглянул мне в глаза и неожиданно предложил. — А что если я с ним поговорю?
10. Глава 10
— Поговорите?..
Мне стоило немалых усилий, чтобы не фыркнуть на подобное предложение. Пусть мой свёкор и единственный в этой семье, кто относился ко мне без предубеждения, его благородный порыв делу никак не помог бы.
— Виктор Игнатьевич, вы ведь сами недавно упоминали: мы — взрослые люди. Сергей же не школьник, и вы не за двойки собираетесь его отругать. Я очень признательна вам за желание хоть как-то помочь, но…
Я не успела договорить. В коридоре послышались чьи-то стремительные шаги, а пару мгновений спустя мимо эркера почти прошагал старший брат «двоечника».
Почти, потому что ухватив нас боковым зрением, тут же остановился.
— Егор, — Виктор Игнатьевич стремительно отшагнул от меня, будто нас застали за чем-то компрометирующим.
Карий взгляд почти не задержался на отце, но за меня, к сожалению, ухватился.
— Привет, — бросил он отцу, явно давая понять, что общаться сейчас не расположен. — Помешал?
Я не успела отреагировать. Виктор Игнатьевич отступил ещё на шаг дальше, будто вдруг вспомнил, что ему нужно срочно оказаться в другом месте:
— Вовсе нет. Вовсе нет, Егор. Мы с Софьей уже всё обсудили.
Карий взгляд не отпускал меня, будто его хозяин ждал, что сейчас и я начну объясняться. Но мне было совершенно не до того. Я ощущала только странность момента.
Беда лишь в том, что и странности в семье Вороновых были делом обычным.
— Мы можем поговорить?
Я едва не переспросила, обо мне ли идёт сейчас речь.
Но Воронов продолжал смотреть на меня.
— Вы, конечно, общайтесь, — Воронов-старший махнул, будто давал своё благословение, и покинул эркер, оставив нас наедине.
— Это правда?
— Извини?
Воронов скривил губы:
— Мать надумала вас отчитать за непослушание?
Кто ему доложил о предмете нашего разговора?.. Я попыталась припомнить, не мелькал ли кто-нибудь из прислуги в гостиной. Безрезультатно. Меня слишком выбили из колеи требования свекрови. Ни на чём другом, кроме напряжённого разговора, мои мысли не фокусировались.
— У Екатерины Андреевны специфическое представление о личных рамках, — я терпеть не могла эту иносказательность, но, видимо, пока не дозрела до того, чтобы рубить правду-матку без оглядки на последствия собственной искренности.
