Измена. На грани развода - страница 5

— Может ли любящий человек не простить ошибку? — спрашивает вдруг Ян.

Кажется, он закончил завтракать. Боже, почему я его просто не выгоню? Неужели всё ещё на что-то надеюсь? Как же... бросится к моим ногам и будет умолять о прощении... Ну да, конечно... Дура я. Жалкая дура.

— Невозможно склеить разбитую вазу так, чтобы не осталось трещин, — отставляю опустевший стакан и поворачиваюсь к мужу лицом.

— Сравниваешь нас с неодушевлённым предметом?

— «Мы» мертвы, — отрезаю. — Какого чёрта вообще вопросы такие задаёшь? У тебя новая женщина, новая любовь, и моё прощение неуместно, не нужно. Уходи.

— Просто хочу проверить, встали ли за ночь на место твои мозги. Боюсь, что бегать за мной станешь, а мне такие проблемы не нужны.

— Не будет у тебя таких проблем, ведь я ненавижу тебя. Неужели не видишь?

— Ненависть, ровно как и любовь, заставляет совершать необдуманные и глупые поступки.

Не дождёшься, урод.

В передней части дома раздаётся мерный громкий звук, как если бы орудовали молотком. А следом слышу протяжный звук дрели.

— Что это за шум? — спрашиваю.

— Рабочие устанавливают новые двери. Мне нужно было их встретить, и поэтому я здесь. Не думай, что я тут ради тебя, уйти и сам хочу. Стены, кстати, уже подправлены, так как не были сильно повреждены.

— Когда только успели...

— Деньги способны решить любой вопрос — тебе ли самой не знать?

Вскоре Ян встаёт из-за стола, коротко прощается и уезжает на своей машине, прихватив с собой чемоданы.

Вот и осталась я одна.

Одна и ещё несколько рабочих, что возятся прямо сейчас с установкой новых дверей.

Проходит около получаса, прежде чем мужчины сдают мне свою работу и начинают собираться возле служебной машины, дожидаясь одного из своих напарников, что задержался, прощаясь со мной.

Мы стоим на улице, и я пытаюсь сопроводить этого бородатого коренастого мужчину лет пятидесяти, но тот всё топчется на месте и находит новые комментарии по поводу проделанной работы.

— Даже хорошо, что пожар случился, — продолжает он, — новые двери более крепкие, прочные. Можем вообще все ваши двери осмотреть и заменить на более дорогие и востребованные...

— Да, мы позвоним вам, если понадобятся ваши услуги. До свидания! — наконец, мне надоедает его слушать.

Мужчина удивлённо моргает, но остаётся стоять на месте. Его напарники начинают оглядываться в нашу сторону.

— Паш, у нас ещё один вызов сегодня! — кричит один из них, высунув голову из машины.

— Альбина Степановна, моя дочь без ума от вас... — занервничал «Паша» после окрика коллеги, — Могу я попросить вас? — мужчина суёт руку в карман куртки, а затем достаёт и протягивает мне карманный блокнот с чистым листом и ручку.

Даже в собственном доме порой приходится раздавать автографы... Что же, я привыкла к тому, что в любой момент мне под нос могут сунуть лист бумаги или даже часть тела и что-нибудь пишущее.

— Конечно, — принимаю ручку и размашисто расписываюсь.

— А сфотографироваться с вами можно?

В его густой бороде расцветает широченная улыбка. Мясистая рука уже тянется за мобильником, а ноги делают шаг ко мне, хотя я ещё ничего не ответила.

— Нельзя, — отвечаю.

Мужчина сразу прячет улыбку и одаривает меня странным маньячным взглядом.

4. Глава 4

Альбина

Мужчины, установившие мне двери, уезжают, и я, наконец, могу выдохнуть. Больше никакого погрома и чужих людей в доме во главе с бородатым странноватым мужичком. Хуже всего как раз то, что никогда не знаешь поклонник ли перед тобой или равнодушный к твоему имени человек. Первое всегда хуже. В лучшем случае последует просьба дать автограф или сфотографироваться вместе, а в худшем и до распускания рук доходит порой.