— Тебя заочно утвердили на рекламную съёмку.
— Вот и хорошо, что никаких смотрин и прочей суеты. Хоть какой-то плюс в популярности, — усмехаюсь. — Что там у тебя?
— Привезла документы на подпись, — молодая женщина протягивает мне листы с договором, и мы обе следуем к журнальному столику с диванчиками.
— Опять десять тысяч подписей... — ворчу, но расписываюсь на каждом листе, как требуется.
— Альбин, а что произошло сегодня ночью? Мне все пишут и звонят, про пожар спрашивают...
— Что ты им отвечаешь?
— Что ничего не знаю. Но ты понимаешь, что чужие носы повсюду.
— Просто загорелись входные двери и более ничего серьёзного. Никто не пострадал, — ставлю последнюю подпись и протягиваю стопочку бумаг Ларисе в руки.
— А охранная организация у тебя во дворе? Неужели поджог?
— Не знаю, Ларис, — вздыхаю устало. — Лучше скажи мне, кто режиссёр-то? — киваю на бумаги.
— Фомин Карл Никитич.
— Этот озабоченный ублюдок? — восклицаю. — На что я только что подписалась?!
5. Глава 5
Ян
Закрываюсь в гардеробной и, пользуясь удобным моментом тишины и уединения, набираю номер одного своего знакомого. Через пару гудков вызов принимают.
— Ян? Приветствую, — слышу хрипловатый голос.
— Привет, Аркадий. Всё сделано, как надо. Молодец, что не переборщил, хотя я чуть было не решил, что ты решил спалить мне весь дом.
— Не спалил же ведь, Ян. Ты на меня не наговаривай, я-то своё слово держу. Сказано снести двери, я их и снёс. Остальное не должно было пострадать, и я ни за что не поверю, если скажешь мне, что у тебя там стена отвалилась.
— Не отвалилась. Всё нормально. Оплату я тебе уже перевёл, как и договаривались.
— Благодарю тебя, Ян, друг мой дорогой! — запел соловьём. — Ты мне звони, если что ещё нужно будет! Всё сделаю точно в срок и с ювелирным изяществом!
— Не сомневаюсь, — сбрасываю вызов.
Не до болтовни мне: всё-таки я в доме не один.
Новый дом, новая женщина, новые проблемы. Знакомые для многих вещи, но мои неурядицы на этот раз приобрели такой масштаб, что и помыслить такого в своей жизни не мог. Если бы только я не играл роль неудачливого парня в каком-нибудь фильме...
Но это не фильм. Вот он я — тот самый неудачливый парень, попавший в переделку.
Раздражённо тру глаза (теперь это мой любимый жест), приседаю к своему чемодану под ногами и резко дёргаю взвизгнувшую молнию, чтобы открыть его пасть.
Извлекаю вещи: футболки одну за другой, брюки, рубашки... женские трусики. Розовые, с кружевами — одни из любимых у Альбины в коллекции. Как только их с собой умудрился прихватить?
Сжимаю тонкую сетчатую ткань в кулаке, когда в гардеробную заглядывает Катерина.
— Что там у тебя?
— Моё сердце, принадлежащее теперь только тебе, — хмыкаю.
Я разжимаю пальцы, и розовое кружевное облачко падает на пол к моим ногам.
— Какая мерзость, — морщится девушка. — У твоей жены отвратительный вкус. Это же её трусы? Такое сердце мне точно не нужно, так что выбрасывай-ка ты это в мусорку.
Не для того я сам лично выбирал эти трусики, чтобы потом их выбросить по капризу этой взбалмошной рыжей девчонки.
— Надеюсь, у тебя не так много вещей, а то знаю я вас, женщин... — обвожу хмурым взглядом достаточно просторную гардеробную.
— Потеснишься, если мне места не хватит, — фыркает.
Катерина выходит в коридор, вновь возвращая мне моё недолгое одиночество, и я убираю розовое кружево обратно в чемодан.
После заканчиваю раскладывать остаток своих вещей и выхожу в гостиную, где во всю работает телевизор. На экране мелькает реклама стирального порошка с раздражающим музыкальным сопровождением. Где-то в кухне гремит ящиками Катерина.
