Произносит страшное. Как бетонную плиту на меня роняет. Мое тело парализует страх.
Сердце пропускает удар и бухается в пятки. Нет, он не может знать! Не должен! Дочь только моя. Моя!
Боже, как он узнал? Зачем вообще пришел? Мысли в голове путаются. Но больше ничего у меня нет. Зачем и почему ему сейчас понадобилась моя дочь?
– Здесь твоего ничего нет, – пытаюсь говорить твердо. Пусть думает, что это не его дочь! Мало ли от кого я родить могла. Макс не единственный мужчина на земле. Хотя для меня так и остался первым и последним. Но ему это знать не нужно!
– Не ври мне, – цедит, чуть наклоняясь ко мне. – Хватит и того, что ты нагло наврала мне пять лет назад!
Распахиваю глаза шире от удивления. Я? Врала? Это не я крутила в Европе роман с дочерью выгодных партнеров! Это ты! Ты развлекался со мной, собираясь жениться на другой. Я же верно ждала.
Была такой влюбленной, что не замечала ничего вокруг. Ослепленной счастьем. А все было ложью. Подделкой.
Рассматривает меня. Как энтомолог бабочку, распятую иголками. Будто взглядом препарирует. Годы сделали его жестче. И привлекательнее.
– Я никогда не врала тебе.
Не верит. Качает головой. Впивается в меня взглядом. А у меня будто иглы раскаленные по телу. Вытолкать его я не могу. У меня не хватит сил. А Макс, кажется, не намерен уходить.
– Да? – короткое слово, полное едкого сарказма. – Лучше сама признайся. Проще будет всем.
Отрицательно машу головой. Ничего я ему не скажу. И ничего у него на меня нет. В свидетельстве о рождении он отцом не записан. Я нигде не оставила ни намека. Нет у него прав находиться здесь. Это незаконное проникновение. Или как оно там называется.
– Нас ничего не связывает. Кроме короткой интрижки в прошлом, – говорю, собрав все силы. – Уходи.
– Хм, – усмехается. А у меня от этого короткого звука холодок по спине проходится.
Во взгляде Макса разгорается ярость. Ледяная ярость. Даже челюсти сжимает плотнее. Так, что желваки проступают.
Я пугаюсь почти до обморока, когда Макс в два шага пересекает коридорчик. Резко кладет руку мне на горло. Чуть сжимает. Кажется, что сейчас без труда придушит. Тем страшнее кажется его ласка, когда большим пальцем проводит по бешено пульсирующей на шее венке.
Неужели способен на такое? Макс, которого я знала, нет. А этот мужчина мне незнаком. Совсем. Я не знаю, что от него ожидать.
«Да ты и тогда его не знала!» – напоминает внутренний голос.
И сейчас этот монстр пришел за моей дочерью. Другого объяснения у меня нет. И зачем ему Ксенька – я даже помыслить не могу. Кроме самого страшного.
Я всячески оградилась от того периода моей жизни. Мы жили тихо. И я ничего не знаю о теперешнем Верховцеве. Может, ему нужна моя дочка как донор? Мой испуганный мозг тут же выдает одну страшилку за другой. Просто у Верховцевых такие возможности, что просто страшно! А больше зачем им Ксенька?
– Потрясающее актерское мастерство, – произносит издевательски, продолжая поглаживать мою шею. Сглатываю ком. – За эти годы ты его отточила просто до совершенства. Но игра в молчанку тебе не поможет.
– У меня ничего твоего нет, – удается вытолкнуть из сухого горла сипом.
– А по моим данным, – наклоняется ко мне, вглядывается в глаза, – очень даже есть. И всем будет проще, если ты все расскажешь сама.
– Н-нет, – выдыхаю, прикрывая глаза. Хочется кричать, но голос не слушается. Оттолкнуть бы его, но тело будто парализовало. Глаза обжигают слезы бессилия.
