- Да, Игнат Борисович, - изображает зевок спросонья. – Полина? Нет, не у меня… Не знаю… Вроде бы ничего не случилось, спит, наверное, а телефон скоре всего выключила… Да, хорошо. Я попробую…
Понимаю, что она обещает созвониться со мной.
- Миля, если он еще раз позвонит тебе, не отвечай! Пусть побесится. Хотя, не думаю, что будет сильно переживать.
- Поля, ты неправа. Даже если решила порвать с ним отношения, должна объясниться с ним. Ведь он не успокоится и будет трезвонить всю ночь.
Смотрю на нее, и внутри меня все закипает.
- А он?! Этот кобелина объяснился со мной? Раз я его не устраиваю, и он путается с какой-то бабой, то зачем врать мне?
- И что, - возражает она, - так и будешь отмалчиваться? Ведь в любом случае придется поговорить с ним. Как по-другому?
Она, безусловно, права. Но я даже представить себе не могу, что придется с ним разговаривать после всего. О чем?! Рассказывать, как они там… Да ни за что!
- Нуууууу… - тяну неуверенно, вынужденная что-то ответить подруге, - может быть, само как-то образуется…
- Пфффф, - возмущается она. - Сами образуются только проблемы. Ни один мужик не позволит, чтоб его вот так списали. Короче, если не станешь ему отвечать, жди, что завтра сам примчится. И не посмотрит, что важная командировка.
- О какой командировке ты говоришь, Мила! Он в постели с другой кувыркается. Вот и все его важные дела. Поэтому единственное, что я сейчас сделаю, это отошлю ему эсэмэску. Большего этот подлец не заслуживает.
Решительно беру телефон и только сейчас обнаруживаю массу сообщений от Власова.
- Вот щассссссс я тебе отвечу – шиплю со злорадством. И быстро набираю несколько коротких фраз.
«Не звони! Не пиши! И не появляйся мне на глаза! Ни-ког-да!!!»
Подумав секунду добавляю: «Ненавижу тебя, предатель!»
Отправляю свое гневное послание, и со злостью отшвыриваю телефон, вмещая в это движение и обиду, и боль, и отчаяние, вновь охватившие меня.
И наконец-то набрасываюсь на объект моего вожделения – кусок торта, вот уж час дожидающийся, чтоб его отведали. Надеюсь заесть сладким горечь предательства, а заодно и запить ее несколькими глотками, увы, остывшего чая. Но стоит мне поднести вкусняшку ко рту, как подкатывает жуткий приступ тошноты. Едва успеваю добежать до ванной комнаты. Там меня буквально выворачивает наизнанку.
Внутренности то сжимаются в тугой клубок, то выплескивают из меня содержимое желудка. Такая экзекуция продолжается довольно долго. Отвлекаюсь только на сочувствующие вопросы Милы, переживающей за дверью ванной.
Когда я, освежив лицо холодной водой, появляюсь в гостиной, она смотрит на меня с таким скорбным лицом, словно я вдруг смертельно заболела.
- И часто у тебя это?! – в вопросе сострадание, смешанное с приличной дозой любопытства и восторга.
- Что «это»?
- Нуууууу, - указывает глазами в сторону ванной комнаты.
- Аааа! Нет, - отвечаю с трудом, так как привкус горечи еще присутствует, и я боюсь, как бы меня опять не развернуло. – Странно, я вроде бы ничего такого не ела сегодня. Да и вообще с самого утра ни крошки во рту не было.
- Дааааа, - тянет Эмилия. – Тебе не кажется, что это…
Молнией прилетает мысль, аналогичная тому, что хотела сказать Мила. Обессиленная приступом тошноты и обескураженная осмыслением новости, буквально пронзившей мозг, смотрю на подругу в каком-то отупении.
- Не может быть, - отвечаю наконец. А сама не знаю, как отнестись к зародившейся вероятности так долго ожидаемого события. Радоваться или печалиться?
