— Я услышал, — дядя вынул из кармана брюк телефон, кого-то набрал. — Сань, пришли в тридцать третий горничных. Тут полы бы вымыть и кое-где пыль протереть. Не досмотрели.
Я внесла пометку в планшет, чтобы перед окончанием рабочего дня заглянуть и проверить чистоту в тридцать третьем.
Может, я зря во всё это лезу?.. Как бы меня не печалила вся эта ситуация, подружка Романова была абсолютно права — настоящего права голоса я тут не имела. По-родственному Георгий Семёнович всегда готов был меня выслушать, но если дело зайдёт о его собственности, опираться исключительно на мнение племянницы, пусть и любимой, он вряд ли будет.
Просто… просто это обидно и несправедливо. Платовы столько лет этот дом берегли, а тут приехала какая-то московская фифа — и от семейной памяти, того и смотри, камня на камне не останется. И лишь потому что она того пожелала — совершенно чужой человек…
— Ты, Лар, только не хнюпай, хорошо?
Я нахмурила брови:
— Вот ещё. Я же не девчонка сопливая. Я слёзы лить по этому поводу не собиралась.
— Вот, это верный подход, — одобрил дядя. — Вот бы ты ещё по Сергею своему их не лила.
Моё лицо так и вспыхнуло. Я даже планшет опустила.
— Да не лью я! В первый же день приезда сюда всё и выплакала, — соврала я, даже глазом не моргнув.
— Ты, может, не интересовалась за всеми рабочими заботами, но жених твой в нижнем коттедже поселился, рядом с парковкой.
Я успела сцепить пальцы прежде, чем планшет выскользнул из моей руки.
— Он… не уехал?
— Вот я так и знал, что ты не сообразила. Этот хорёк машину у самого выезда припарковал, за служебными постройками. Да, заселился. Я в журнале запись видел.
Господи, я-то думала, он, невзирая на все свои угрозы, уберётся отсюда, потому что… да ведь бессмысленно же! Неужели он действительно не понимает, что всё-всё-всё кончено!
— Лар, послушай, — дядя остановился, уперев руки в бока. — Тут скоро всё завертится-закрутится. Работы будет невпроворот, ты же знаешь. И нам за всей этой суматохой совсем будет некогда ещё и личными драмами заниматься.
— Да я и не собиралась!
— Это я понимаю. Но твой жених…
— Бывший жених!
— …твой бывший жених, кажется, никак не сообразит. Поэтому… давай я с ним, может, поговорю?
Вот только родню во всё это безобразие мне втягивать ещё и не хватало. Стыдоба-то какая.
И я тут же замотала головой:
— Даже не думай. Я сама с ним поговорю. Если эта бестолочь до сих пор не поняла, что между нами всё кончено, я ему объясню.
Просто поразительно, откуда и с чего вдруг в нём столько упрямства-то проснулось? Ведь сам же изменил, сам! Никто его за причинное место не тянул. А теперь упирается и на свадьбе настаивает.
На свадьбе, которой не будет, но которую я в сердцах анонсировала Романову. От одной только мысли, что эти двое каким-нибудь образом тут пересекутся, внутри всё переворачивалось.
Нет, об этом лучше просто не думать, иначе недолго и вывих мозга себе заработать. Нужно поскорее всё это уладить и забыть, как страшный сон.
Я продолжала думать об этом, когда с проверкой коттеджей оказалось покончено и я брела к себе, целиком погружённая в невесёлые мысли и ничего вокруг не замечая.
Такая сосредоточенность мне тут же, конечно, аукнулась. Салеева, не можешь ты жить без приключений. А если их нет, ты их сама себе организовываешь.
Прижав к груди планшет, я шагала по залитому послеобеденным солнцем двору, перебирая в голове варианты нашего с Сергеем нового разговора. Что я скажу. Как я скажу. И что он мне на это может ответить.
