Да я и в себе разобраться никак не могу. Вроде бы испытываю жалость, но как только вспомню слова той нахалки, то в какие-то мгновения готова согласиться с предложением мужа о полиции. Пусть бы искали. И совсем не обязательно, чтобы девочка жила с нами.
Неееее! С таким винегретом в голове и рехнуться недолго. Хорошо хоть Лиза согласилась остаться с девочкой. Мне нужна передышка. Глоток свежего воздуха. Возможность побыть одной. Может, появятся трезвые мысли…
***
Мое появление в офисе вызвало нездоровый интерес сотрудников. Особенно отреагировала на мое необычное состояние Яна Романовна, юрист компании и по совместительству подруга.
- Валерия, что с тобой? – спрашивает шепотом и увлекает меня в свой кабинет, делая вид, что надо что-то обсудить по работе с клиентами.
Я же все еще нахожусь под впечатлением вчерашнего ЧП и поиске правильного решения. Поэтому, едва успела присесть, как тут же дала волю слезам. Вся моя решительность по поводу девочки вмиг растворилась в потоке горьких слез и обиды на Германа, оказавшегося лживым предателем.
Яне даже не приходится ничего спрашивать. Я, горько рыдая, выкладываю ей все, что произошло вчера и что беспокоит меня сегодня.
- Валера, успокойся. Ты же сильная девочка. Уверена, все разрешится наилучшим образом. Раз уж Герман не проявляет к ребенку никаких чувств, то наверняка не причастен к ее рождению. Но дам тебе совет. Не стоит тебе тетешкаться с девочкой, какой бы хорошенькой она ни была. В любом случае это чужой ребенок. А вы с Германом мечтаете родить своего.
Ее слова как бальзам на мою изболевшуюся душу и полыхающий мозг. Очень хочу верить, что все именно так. Я ведь и сама так думаю. Но сомнения не покидают меня даже сейчас, когда я слушаю ее убедительные слова.
- Ты понимаешь, Яна, он ведь лгал мне четыре года! Ну изменил, так имей мужество признаться и катись к своей возлюбленной.
- Подожди, ведь его измена еще не доказана. Чего ты бежишь впереди паровоза. Надо набраться терпения и выяснить, была измена или нет. А тогда уж…
- Что тогда? – смотрю на подругу глазами побитой брошенной собаки. И сама же отвечаю: - Тогда только развод. Но как подумаю об этом…
Слезы, высохшие, пока я слушала Яну, вновь обрушиваются водопадом. Но это плачут не глаза. Навзрыд рыдает моя душа. Я не представляю себе жизни без Германа.
- Давай так, ты сейчас успокоишься, - она подает мне стакан с водой. – И мы обговорим возможный выход из ситуации.
- Какой еще выход! У меня дома ребенок Германа, о котором он даже слышать ничего не хочет. А она такая лапушка…
- Вот! Вот этого делать нельзя. Нельзя близко к сердцу принимать судьбу девочки, кем бы она не оказалась. И не привязывайся ты к ней. Это ни к чему хорошему не приведет. И скажу больше: Герман твой прав. Вы должны сообщить органам о малышке. А вот когда выяснится, кем она вам приходится, тогда и будете думать, что дальше делать.
Смотрю на нее с ужасом. И она туда же! Откуда в них столько жестокости? Ведь Юляша такая маленькая, такая беззащитная.
- Так, - решительно продолжает она, - хватит здесь сырость разводить. Сейчас ты умоешься, кинешь что-нибудь на лицо, и мы, не шокируя сотрудников твоим несчастным видом, уедем из офиса.
С этими словами она подает мне косметичку и чуть ли не силой тащит к зеркалу.
- Куда уедем? Я только что сбежала из дома… от проблем. И возвращаться не хочу. – Сопротивляюсь ее напору.
