- Постой! Дай ей допить молоко. И постучись к Елизавете. Попроси пусть зайдет и побудет с ребенком, пока все не закончится.
- А ты?
- Я не смогу. Уеду, чтоб не видеть всего этого.
Я и смотреть-то ни на мужа, ни на ребенка уже сейчас не могу. А что будет, когда приедут за малышкой.
Герман, не возражая, уходит за Лизой.
Пока его нет, стараюсь спокойно объяснить Юляше, что сейчас придет Елизавета, а у меня дела.
- Останешься с Лизой?
- С Изой? Да. Оно яёсая. – Отвечает серьезно. А глазки грустные-грустные.
Конечно, Лиза хорошая. А я – предательница, ведь обещала ей, что все будет хорошо.
Но что делать. Вот такая я.
Лизе приходится все объяснить шепотом в сторонке, пока Яров разговаривает по телефону с представителями власти. Она в ужасе переводит взгляд то на меня, то на ребенка.
- И что оставить никак нельзя? Ведь у вас нет своих…
Прерываю ее на полуслове.
- Никак. Поговорим потом. А сейчас я вынуждена уехать.
Елизавета молчит, но я понимаю, что она осуждает нас. И, как мне показалось, в первую очередь, - меня.
Не позволяю себе чмокнуть Юляшу в щечку. Опасно. Для меня. Глажу ее по пушистым белокурым кудряшкам. И, кое-как собрав себя в кучку, ухожу из дома. При этом, ни слова не говорю Герману. Только бросаю в его сторону взгляд, полный осуждения и еще чего-то, непонятного самой себе.
Это, наверное, боль, обида и разочарование. Пока не знаю, за что и почему.
Позже разберусь в себе. А сейчас – как можно скорее уехать. Пусть сам расхлебывает этот кошмар. В конце-то концов, малышку просили передать ему.
Герман
После бегства Валерии опять остался один на один с Елизаветой и девчонкой. Смотрю в упор на малую и пытаюсь определиться, что чувствую при этом. Ну вот ничего не дрогнуло внутри, как и прежде. Только растет недовольство ситуацией.
Не надо было отпускать Леру. Что я могу рассказать? Не видел, не причастен и знать ничего не хочу. Пусть разбираются.
Не успел я подумать о законниках, как звонок домофона прямо взбесился. Так настырно на него давили, пока я не распахнул дверь. Двое – мужчина в форме и женщина средних лет, оттеснили меня в сторону и пронеслись в прихожую, будто за ними гнался кто-то.
Женщина рванула к девчонке, пытаясь отодрать ее от Елизаветы. Но малая разразилась таким ревом, что ей пришлось отступить.
- Кем приходитесь ребенку? – строго налетела на соседку. Услышав ответ Лизы, не успокаивается: - Как ребенок оказался здесь? Где вы его взяли? Или нашли?!
Елизавета стоит, ошарашенно глядя на настырную тетку, и молчит. Ну да, ей ведь и сказать нечего. Первое, что приходит на ум – отправить ее домой. Но, видя, как девочка вцепилась в нее, представляю, что начнется, если придется отдирать ее от Елизаветы силой.
Законник пока стоит молча. Видимо, в качестве сопровождающего. Здесь властвует, как выяснилось позже, представитель опеки и попечительства. Противная, надо сказать, баба.
Глядя на растерянную Елизавету, понимаю, что должен вмешаться.
- Девочку принесла к нам в дом незнакомая женщина. И оставила здесь, ничего не объяснив. И мы не знаем, кто эта девочка и чья она.
- Хммм, - мегера смотрит на меня с нескрываемой иронией. – Тут и думать нечего. Наверняка Ваша, раз принесли к Вам. Но это не мое дело. Ребенка мы изымаем.
Блииин, ну и словечки. И это она о маленькой девочке!
- А Вы с супругой поедете с нами.
- Но я не… - встревает соседка.
- Это не моя жена… - не успеваю закончить фразу.
