– Ясно. А Фёдору Фёдоровичу ты кто?
Я пожала плечами.
– Он меня в больницу привёз, после аварии спас. Я его толком и не знаю. Сегодня только увидела.
– Ну да, я вижу, что ты не из гордеевских.
– В смысле?
– Маникюр дешёвый, волосы не окрашены, не ухожены.
– У меня волосы натуральные, я их тонирую, когда надо.
– Ну, и я о том же. Просто он когда свою девушку привозит, она такая фифа. Его Мария сюда часто на процедуры по уходу приезжает. Вечно, как пантера раздраконенная. Чванливая, страсть!
Я сразу вспомнила как Фёдор сегодня сказал в трубку: "Маша, я занят". Это медсестра, наверное, о ней, о той, из телефона. И Михаил о ней же говорил.
Женщина помолчала, у меня аппетит пропал, я спросила её:
– Вы не знаете, где моя одежда, вещи.
– Не знаю. А что, сбежать собралась?
– Мне на работу надо. Тем более здесь, наверное, лежать недёшево. Собственно, у меня ничего не болит. Не знаю, зачем я здесь.
– Ну, с таким лицом ты ещё не скоро на работу выйдешь. Капельницы тебе назначены, уколы. Сотрясение это серьёзно, обязательно надо лечиться.
Женщина помолчала.
– А насчёт "дорого", так не прикидывайся. Раз Гордеев привёз, значит сам и оплатит. Вот я тебя и спросила, кто ты ему. Полюбопытствовала.
– Знаете что, товарищ медсестра, а вы в другой раз у него самого спросите.
Или раз у меня маникюр дешёвый, то мне в такой больнице не место?
– Завелась. Не сердись.
На вот, лучше, чаю попей.
Тыкаю по привычке, ты уж прости.
Женщина вздохнула:
– Смотрю я, хорошая ты девчонка. Вот и удивилась, что ты тут с такой травмой. У нас ведь в основном на имплантацию ложатся. За грудью. Или на подтяжку. Женщины все богатые, обычно спесивые. А чтоб с травмами, то очень редко. Для этого у нас есть отделение травматологии.
– Ну уж, не знаю зачем меня сюда привезли. Наверное, забыли у вас лично разрешение спросить.
Я от обиды отвернулась. Знала бы, что здесь чмырить будут, ни за что не согласилась бы тут остаться. Ишь, ты маникюр у меня дешёвый.
– Ну, это не моё дело, кто сюда и зачем приходит,– опомнилась медсестра, сообразив, что говорит лишнее. Поднялась, собрала посуду.
– Ну, ладно, отдыхай. А то что Гордеев тебе помог, так это я не удивляюсь. Говорят, хороший мужик.
Она уже уходила, обернулась в дверях.
– Вижу, сердечко у тебя точно такое спесивое, как у всех, кто сюда попадает. Прям не спроси у вас, не полюбопытствуй. Уж прости.
Хотелось крикнуть ей, что не её это дело мне в душу лезть. Сначала рассказала, что я колхозница с дешёвым маникюром, потом сравнила с небожительницей Гордеева, закончила извинениями. Обалдеть беседа.
Пилимкнул телефон, я отвернулась, стараясь быстрее закончить неприятный разговор. Заклевали, блин, уже этой Машей.
. Женщина ушла.
Я дождалась, пока за ней закроется дверь. Взглянула на телефон, точно пришёл ответ от Николая:
"Адрес больницы?"
Я прям окрылилась, подумала какой Николай молодец, сразу задал вопрос по делу.
Посмотрела на флаер на столике с адресом клиники, сфоткала, отправила.
Всё посматривала на телефон, дожидалась ответа.
И дождалась… Перечитывала его ответ и не могла понять что это значит: "Гонишь? По этому адресу нет больницы, там пластическая хирургия. Решила сиськи за мой счёт нарастить?"
Дура, какая я дура! Сидела соображала, наверное, надо было написать, что меня перевели из одной больницы в другую. Сама толком не могла сформулировать как я здесь оказалась.
