От безделия я лежала, смотрела в окно.
Стоило мне остаться наедине со своими мыслями, сразу перед глазами возникла Алиса на переднем сидении в машине Николая. Наверняка он гладил её колено когда они ехали.
Когда мы ездтли с ним, он всегда так делал, его рука лежала на моём колене. Я взвыла, заглушив стон подушкой. Нереальная реальность двойного предательства. Жениха и подруги. Старая, как мир история.
Думать не хотелось, сразу навалилась вялость, апатия. Утренняя бодрость птицей улетела в открытое окно. Я смотрела в бесцветное небо за оконными стёклами, прикидывала, с чего начинать выкарабкивание в новую жизнь.
Мне принесли пакет с вещами. Всё такое мятое и грязное. Я круглыми глазами смотрела на джинсы, одна штанина была перемазана чем то чёрным, футболка в крови, вонь от неё как из помойки.
Я опустошённо смотрела на груду грязного тряпья. Да уж, где это я так успела перемазаться. И запах… я понюхала. Фу, как будто дымом пахнет. Где они хранили мои вещи, откуда запах дыма?
Ой, мамочки, что же делать. Джинсовая куртка тоже заляпана кровью. Бурые пятна машинной смазки, Я как с мясокомбината. И как я это надену?
Я закусила губу. Чёрт, мне даже позвонить некому, чтоб одежду привезли.
В голове крутилось позвонить Николаю, но понимала, это лишнее. В отдельном пакете лежал паспорт, тонкая цепочка и серьги, снятые с меня врачами. Решила попросить вчерашнюю тётку помочь. Может принесёт мне одежду в обмен на украшения.
Пока я фантазировала, как преодолею маскарадный рубеж, в дверь постучали.
Вошёл Фёдор, я от неожиданности уселась на кровать, по которой были разбросаны вещи, напоминавшие секонд хэнд из подвалов инквизиции.
– Привет, Оля.
– Здравствуйте, – у меня получилось чуть хрипло. Он продолжал стоять на пороге.
– Мне сказали, ты решила уйти из клиники.
– Да, да,– я скороговоркой стала объяснять, извиняться, благодарить. Мешала всё в кучу, меня вдруг начало лихорадить. В порыве благодарности вскочила. пытаясь закрыть собою разбросанные тряпки на кровати.
Блин, мужчина подавлял меня. Роскошью, запонками, костюмом, небритой щетиной, офигенным парфюмом.Тем более он какой-то там Гордеев, богач. Я чувствовала себя таким ничтожеством.
Запас моего оправдательного красноречия иссяк. Я замолкла, несмело посмотрела на него.
– Я понял. Присядь, Оля.
Я присела на краешек кресла, старалась, чтоб полы халата не разъезжались.
Исподтишка пару раз взглянула на красивого мужчину, ну не могла я на него прямо смотреть, помня о собственном разбитом лице.
Тут же вспомнились обрывки фраз вчерашней тётки – его девушка вся такая фифа, а у меня маникюр дешёвый, не из салона. Я автоматически пригладила волосы. Вздохнула. Короче, я перед полубогом предстала в самом ужасном виде.
Он молчал, я взглянула на него, оторопела. Рассматривала его. Спокойный, уверенный. Густой ёжик короткой стрижки. Пиджак застёгнутый на одну пуговицу позволил рассмотреть белоснежную рубашку.
Манжеты белой полосой упирались в золотой браслет часов. Квадратный мощный подбородок с модной трёхдневной щетиной. Плотно сжатые ровные губы. Глаза… Я постеснялась их разглядеть, споткнувшись о его непродолжительный, цепкий взгляд.
Он смотрел мне в лицо. Предательский румянец рванул к моим щеками, дорасцветив меня как новогоднюю ёлку.
— Оля, нам надо поговорить. Я о тебе ничего не знаю. Расскажи о себе.
– А вам зачем. Простите, я хотела сказать, что мне нечего рассказать.
