Милли улыбнулась и с нежностью, такой тёплой и уютной, посмотрела на мужа. «Вот она любовь».
Стефан поднялся с дивана, поставил на ножки Адриана, с которым нянчился, и приобнял Мелиссу.
— Конечно, помню. Наставницы всегда так грозно смотрели, что у меня не то что чай, слова в горле застревали. Я, наверное, казался неуклюжим молчаливым болваном.
— А я думала, это ты от любви и восхищения моей красотой не находишь слов.
Милли легонько щёлкнула Стефана по носу.
— Ради тебя я готов был еженедельно терпеть эту пытку. Считай, это были мои подвиги во имя прекрасной дамы.
Он притянул Мелиссу поближе и поцеловал в лоб. Они оба тут же смутились, наверное, решили, что мне неприятно наблюдать их счастье.
— Я безмерно за вас рада! – ничуть не кривя душой, воскликнула я. – Время идёт, а вы всё так же дорожите друг другом. Мне не досталось такой удачи в жизни, но радость видеть вас счастливыми от этого не меньше.
Мы прошли на небольшую кухоньку, ярко освещённую солнцем, и Милли засуетилась у плиты. Она уставила стол блюдами и заставила меня есть, иначе угрожала ничего не слушать и отправить обратно в постель. Стефан не отставал от неё, двигал еду ко мне поближе, а когда думал, что я не вижу, подкладывал в мою тарелку сыр и кусочки телятины. Аппетита не было, но, чтобы не расстраивать друзей, я принялась за бульон.
— Я очень вам благодарна. В такую сложную для меня минуту вы не оставили меня. Хотя могли занять сторону Флориана. Помнишь, Милли, как нас учили в приюте? Муж – царь и бог, и жена не смеет перечить ему.
— Дорогой! – обратилась Мелисса к Стефану. – Закрой ушки. Не слушай Аурелию, это у неё от жара.
Стефан рассмеялся.
— Не могу больше обременять вас, – продолжила я. – Моя грустная история не должна омрачать ваш дом. У меня есть драгоценности, фамильные. Я хочу продать их. Не от своего имени, конечно. Не желаю быть в центре пересудов и отвечать на неудобные вопросы. Стефан, ты поможешь мне? Денег должно хватить на покупку какого-нибудь жилья.
Я выложила всё начистоту, не заботясь, достойно или не достойно такое решение герцогини Даклид. Для меня это перестало иметь смысл.
— Но, Аурелия, разумно ли так поступать? Ты с трепетом берегла эти драгоценности, ведь это же всё, что осталось от родителей! Не лучше ли остаться у нас? – Мелисса смотрела с сомнением, а потом повернулась к мужу: – А ты что думаешь?
Стефан долго-долго меня изучал, потом серьёзно ответил:
— Я думаю, Аурелия приняла решение, и просто ставит нас перед фактом, а не спрашивает совета.
Я улыбнулась, не ожидала от него такой проницательности.
— Всё верно, Ваше Сиятельство.
— Да сможешь ли ты жить одна? – всполошилась Милли, она поднялась, стала нервно убирать посуду со стола. – Сама со всем справляться? И тебе понадобятся слуги. А хорошую служанку найти целая проблема. То древние старухи, то молоденькие девицы, которые умеют только глазки строить и… ой, – Мелисса осеклась и в ужасе отступила. – Прости…
Стефан так и замер с ложкой в руке.
Я внутренне сжалась, но постаралась ответить как ни в чём не бывало.
— Мелисса, присядь. Как мне быть, решаю теперь только я. Считаю, что муж больше не должен диктовать мне условия, не имеет морального права. Да, мне будет сложно. Я на распутье, и нет готового ответа, что делать. Мне надо подумать как жить дальше, и сделать я это хочу в одиночестве. Прошу вас, поддержите меня в этом решении. Мне не легко, и кроме вас не на кого рассчитывать.
