Ждать у моря погоды я не намерена. Самой нужно действовать, причём проявив активность.
– Нина, я передумала ехать домой, – звоню подруге.
– А что так?
– Решила снова поехать в квартиру дочери. Хочу ещё раз пройтись по её комнатам, посмотреть, вдруг я что-то упустила, вдруг найдутся улики, которые помогут вывести Курбатова на чистую воду.
– Думаешь, найдёшь ещё что-то?
– А вдруг! Тогда эмоции били через край, а теперь я взяла себя в руки. Мне нужно разобраться во всём. Может, там остались вещи, которые смогут пролить свет на эту ситуацию.
– Тогда и я меняю свой маршрут? – предлагает она в качестве поддержки. – Буду твоей помощницей в поисках, стану твоим доктором Ватсоном.
– Хорошо… приезжай туда.
– Альбин, ты, знаешь, главное, соберись, ладно? Если он изменяет тебе, всё равно рано или поздно узнаешь, – вдруг Нина произносит неожиданно.
Голос подруги спокоен и ровен. Возможно, она просто хочет, чтобы и я успокоилась, поэтому своим поведением напоминает: если это неизбежно, оно всё равно случится.
– Да, да, я понимаю. Но лучше узнать правду раньше, чем позже, согласись? Кроме того, у меня довольно узкий круг подозреваемых. Так что, правда не заставит себя ждать.
– Интересно… И кто подозреваемые?
– Одна дамочка точно есть, и я, если честно, не думала про неё в первый момент. Ладно, я не одна в машине.
Замечаю внимательный взгляд водителя в свою сторону и понимаю, что он слушает наш разговор с особым интересом.
– Приезжай к Ладе, расскажу всё.
Мы подъезжаем к дому моей дочери, и я снова поднимаюсь на нужный этаж.
Однако теперь чувствую себя совершенно иначе, чем несколько часов назад.
Раньше я была полна уверенности, что смогу порадовать дочь, а теперь у меня в душе полный раздрай и разочарование в том, кого я любила, пожалуй, больше всех в своей жизни.
Зайдя снова в эту квартиру, теперь воспринимаю её не как дом своей дочери, а скорее как место для разврата.
Вспоминаю диалог мужа с другом и улыбаюсь. Только в улыбке моей нет радости, скорее, одна злоба.
Неужели мой муж действительно считает, я настолько глупая и поверю в то, что его друг замешан в этой истории? Наверное, да, раз позволил себе такие вещи и рискнул.
А риск, ведь на самом деле был очень велик. Наверняка именно поэтому он покрылся испариной, и руки своим подрагиванием, когда он разговаривал по телефону, выдавали волнение.
Это же не только собеседника надо слушать, но и план-обман для меня придумывать. Тяжёлая работа - двойная мыслительная деятельность.
Но всё-таки, рискуя, он наверняка думал: я просто приму всё это, потому что всегда жила для него, и ради него.
Привык. Расслабился. Считает, что так будет и дальше.
Подхожу к зеркалу, где недавно обнаружила чужие отпечатки на стекле.
Нет, дело не в плохой работе клининга, а в том, что кто-то здесь был вполне вероятно, несколько дней назад и не убрал за собой.
Смотрю на своё отражение в нём, и мне кажется, что это совсем не я.
За последние несколько часов будто бы пролетели пусть не годы, но совершенно точно несколько месяцев.
Моё лицо изменилось. Ну, или самой теперь просто так кажется на фоне сложившихся событий.
Глаза утратили свой живой блеск, взгляд стал пустым и безжизненным, а плечи опустились под тяжестью невыносимого разочарования от поступка самого близкого человека.
Если бы спросили меня сейчас, когда я осталась одна и в полной мере могу прочувствовать свою боль без отвлекающих звуков и факторов: что ты чувствуешь, Альбина?
