- Если вы любезно согласитесь предоставить нам рассрочку на эту небольшую оставшуюся часть, - приступаю я наконец к самому главному, - то мы сможем выплатить вам оставшийся долг в течение года. С процентами, разумеется.
Один из мужчин тянет Карима за рукав, чтобы что-то шепнуть на ухо.
А Герман тем временем смотрит на меня как на идиотку.
- Зачем нам это? – холодно спрашивает он.
- Затем, что долг, отданный в рассрочку с процентами лучше, чем обанкротившийся должник, - сообщаю я бывшему мужу очевидные истины.
Но Герман смеется. Ему правда весело сейчас. Возможно, это триумф, которого он ждал и жаждал.
И меня начинает догонять осознание, что эти переговоры были заранее обречены.
У меня нет ни одного шанса.
- Ты не понимаешь, детка, - грубо рушит мои надежды бывший. – Я не собираюсь ждать возвращения вашего долга. Мы собрались здесь, чтобы купить твою фирму.
12. 12
- Не нужно строить такие обиженные глазки, детка, - Герман бьёт словами сильнее ударов. – Твои женские штучки не помогут. Здесь никто не купится на твои продажные прелести.
А я просто отчаянно пытаюсь придумать какой-нибудь новый аргумент. Не могу поверить, что позволю этому человеку снова разрушить мою жизнь.
- Не понимаю, на что ты надеялась? – продолжает смаковать мое поражение Воецкий. – Это ведь бизнес, а не детский сад. Здесь не место глупым пустоголовым куклам.
Мое сердце ёкает, когда я вспоминаю, что нужно успеть вовремя забрать дочь из детского сада. И желательно к этому времени вернуть себе душевное равновесие. Ребенок не должен знать, что у взрослых что-то не так.
- Давай найдем другой выход, Герман, - я очень надеюсь, что мой голос звучит не умоляюще. – Зачем тебе фирма Давида?
Бывший муж пожимает плечами.
- Затем, что монополия лучше, чем конкуренция, если ты хозяин монополии.
Я не знаю, что сказать. Мои аргументы кончились, и нужно признать проигрыш. Начать торговаться о сумме продажи компании и условиях передачи прав. Но я не в состоянии сделать это.
- Я вижу, что ты не готова к взрослым переговорам, - говорит Герман. – Нужно попросить подъехать владельца фирмы, Давида. Он деловой человек и умеет реально смотреть на вещи.
Я пугаюсь до дрожи в пальцах. Воецкий матерый делец, и у него настоящая чуйка на слабые места противника.
- Не надо, - слишком нервно и поспешно отказываюсь я, выдавая тем самым с головой свои страхи.
- Почему? Он все равно узнает, Аня. Он же владелец.
- У него слабое сердце, ему нельзя волноваться.
Я не прощу себя, если у Давида снова случится инфаркт из-за нас с Германом.
- И что ты предлагаешь? – Герман поднимает одну бровь.
Как-будто ему правда интересно.
- У меня есть генеральная доверенность, - выкладываю я все карты на стол. – Если придется, я могу оформить продажу компании без присутствия мужа.
Воецкий смеется так, словно услышал самый смешной анекдот в своей жизни.
- Ань, это просто феерично, - он утирает выступившую от смеха слезу. – Ты лишишь своего нового мужа бизнеса, а он, бедняга, даже не узнает об этом. Ты просто жена года. Всем своим мужьям ты приносишь счастье, солнышко.
Это уже слишком. Я не выдерживаю и вскакиваю на ноги.
- Ты просто жалкое злобное ничтожество, - шиплю я в лицо этому гаду.
Германа мои оскорбления не трогают.
- Села! – рявкает он, обрывая дальнейший поток ругательств, готовый сорваться с моих губ. – Еще одно слово в таком тоне, и мы прямо сейчас едем к господину Гаспаряну, чтобы он лично одобрил необходимую сделку. Тебе ясно?
