Но что я выиграю? Только отсрочу неизбежное. Рано или поздно муж узнает правду.
Но я все равно хочу схватиться за эту отсрочку, как за соломинку. Может, я смогу за это время найти какой-нибудь выход. Или придумаю, что делать дальше. Хотя бы попытаюсь подготовить Давида. Не хочу вываливать на него все сразу. Возможно, если выдавать информацию по частям, он сможет воспринять это спокойнее.
Чувствую себя загнанной в тупик.
Муж столько сделал для меня с дочкой. А я всего лишь должна была позаботиться о его спокойной старости.
Неужели, я и с этим не справлюсь?
Но надежда умирает последней. Какая-то глупая вера в то, что все еще может наладиться, заставляет меня не складывать лапки, а продолжать грести изо всех сил.
Весь вечер кручу в голове ситуацию и так, и эдак. Неужели выхода нет?
Перед сном Даша целует в щеку читающего в кресле Давида, и я подхватываю ее на руки, чтобы уложить в кровать. На ней смешная пижамка с единорогами и пончиками. И сама она похожа на сладкий пончик с сахарной посыпкой.
Ей досталась необычная внешность. Светло - русые волосы, даже светлее чем у Германа. И светло – серые глаза, как у меня. С белой кожей без единой веснушки она кажется какой-то феей или фарфоровой куколкой.
Очень красивой и совершенно нереальной.
- Папа Давид обещал отвезти меня завтра в парк кататься на карусель, - говорит моя малышка, сонно зевая, пока я укрываю ее одеялом.
Она всегда так и говорит «папа Давид».
Потому что я решила прислушаться к психологам и не обманывать дочку, чтобы в более старшем возрасте это не стало для нее шоком. Одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять, что Давид ей не родной отец. И рано или поздно она бы сама все поняла. И, возможно, восприняла бы очень болезненно.
Поэтому с тех пор, как она научилась говорить и задавать вопросы, время от времени я подкидываю ей тот факт, что Давид для нее второй отец. А раньше был другой. Но он ушел, потому что не захотел с нами жить. Почему? Потому что не все люди дорожат своей семьей. У некоторых слишком черствое сердце, чтобы любить близких.
- Может, мой дугой папа Кай? – спрашивает Даша.
Я целую ее маленький носик.
- О чем ты, солнышко? – с улыбкой уточняю я.
- В садике мы читали сказку, - объясняет дочка. – Про королеву из снега…
- Снежную королеву – поправляю я, начиная понимать, куда клонит ребенок.
- Тому папе в сердце попала льдинка, и поэтому он нас разлюбил, - делится дочка своей догадкой.
Мне жаль разрушать красивую сказку, но правда нужнее иллюзий.
- Нет, малыш, - говорю я и целую сначала правую, а потом и левую ее щечку. – Никто не заколдовывал того папу, он сам выбрал не любить нас. Это его решение.
- Ла-а-адно, - разочарованно тянет Даша и оставляет эту тему.
Я желаю ей спокойной ночи и ухожу из детской.
Все эти разговоры совсем не доставляют мне удовольствия. Но для ребенка они важны. Психологи советуют говорить правду, учитывая возраст ребенка, конечно.
И я вижу, что Даша нормально воспринимает то, о чем мы ей сообщаем. Значит все правильно. Все на своих местах.
Прежде чем уйти в свою комнату, захожу в гостиную пожелать Давиду спокойной ночи.
- Ты чем-то расстроена? – спрашивает он, откладывая в сторону свою книгу.
Пожимаю плечами.
- Нет, все нормально, - вру я с улыбкой на лице. – Просто устала немного. Ты был прав – нанятый директор плохо справлялся со своей работой. Но ты не волнуйся, все наладится. Я во всем разберусь.
