Измена. Он тебя не достоин! Старший брат мужа - страница 2

И хотел чего «поострее», пока я запирала эмоции в себе, лишь бы не потерять любимого мужчину. Я плакала ночами на кухне, а он потом спрашивал, почему у меня лицо опухшее. Я врала, что все хорошо. Не устраивала сцен. Думала, это я дура, что вижу намеки на неверность там, где ничего нет – ну не может же он врать! – и что не должна «выносить ему мозги».

Дура и была. Но совсем по другой причине.

«Каждый раз – с новой», – с болью вспоминаю я слова Яна.

А ведь я старалась ради Коли. Он всегда был таким серьезным, умным, важным. Я на его фоне – глупышка, все как Ян и сказал. Глупышка, из шкуры вон лезет, чтобы муж ее любил.

Поссорилась с подругами, которые утверждали, что Коля мне не подходит: они считали его тираном. А потом, со временем, даже друзья Коли стали моими друзьями. Интересно, а они тоже все знали?

Я будто балансирую на грани истерики и холодного бесчувствия, болезненного, но эффективного. В бесчувствии забираю из сейфа половину налички, спускаю чемодан вниз и договариваюсь о том, чтобы его оставили в комнате хранения.

Бронировать тут новый номер на все время до отлета домой мне не по карману – слишком дорого. Когда под ожидающей улыбкой администратора я понимаю, СКОЛЬКО на самом деле стоят номера в этом маленьком курортном городке-отеле, то начинаю смеяться – вот тут уже истерика лезет наверх, – потому что мой муж никогда не смог бы обеспечить десятку сотрудников отдых по подобной цене. И как я сразу не поняла?

– Я завтра заберу чемоданы, – даю я консьержу на чай. – Переезжаю рано утром.

Новый номер, в отеле попроще, я найду завтра. Сегодня голова не соображает.

.

Нахожу работающую, разумеется, аптеку. Выпиваю, наверно, литр абсорбирующего геля. Вот так. Так проще, хотя бы желудок не сводит.

Выключаю телефон. Пусть не звонит. Я не выдержу, если Коля сейчас скажет, что я неверно все поняла, если в свойственной ему рациональной и немного высокомерной манере начнет доказывать, что я все неверно поняла. Я знаю его – он умеет доказать все, что угодно. Не хочу себя проверять.

– Кира Васильевна, – вдруг окликает меня знакомый голос. – Добрый вечер!

Это наша кондитер, Валерия Георгиевна, милая женщина. Она с самого начала относится ко мне по-доброму. Но теперь я понимаю, что в грустном взгляде и ласковом «деточка» вполне могла скрываться и жалость.

Неужели все знали?!! И ни один ни слова мне не сказал… Понятно, почему меня сторонились.

– Добрый вечер, – машинально отзываюсь я.

– Кирочка Васильевна, с вами все хорошо? – подходит женщина ближе. – На вас же прямо лица нет!

– Я только что узнала, что мой муж мне изменяет, – говорю я прямо, вглядываясь в ошарашенное лицо. Я говорю ей, а режу этими словами себя. – С Катей. Наверно, не только с ней. Вы давно работаете в «Гранате». Вы же знали об этом?

Валерия Георгиевна переминается с ноги на ногу. Брови ее сведены домиком, накрашенные розовой помадой губы плотно сжаты. Выглядит смешно, понятно и оттого очень грустно.

– Кирочка, – наконец говорит она, но замолкает.

– Не отвечайте, – пожимаю плечами я. – Ясно же все.

– Я могу чем-то вам помочь? – тихо спрашивает женщина. – Вы меня поймите… не могла я вам сказать. Мне же дочку кормить, не могу я потерять работу…

– Вы можете мне помочь, – хватаюсь за соломинку я. – Можно я у вас в номере переночую?

– Так вас Николай Сергеевич искать же будет…

– Только одну ночь. Не говорите ему.