На душе стало мерзко. Еще ни один новый год я не встречала так отвратительно, под стать настроению. Перед глазами пронеслись новый год в кругу семьи с мамой, папой и младшим братом, с подругами одноклассницами, в общаге, с Сергеем – с каждым годом праздник будто становился менее заметным и скучным. Ни тебе танцев до упаду, ни конкурсов, даже телевизор был выключен, а фоном играла какая-то симфония. Я, конечно, любила классическую музыку, но в наушниках и перед сном. Поэтому к двенадцати часам у меня начали слипаться глаза. И совсем чуть не вырубилась, когда свекровь вместо президента произносила свою речь. Как только куранты начали бить двенадцать раз, я махом осушила бокал шампанского и приготовилась к отступлению. Словно в подтверждение того, что надо уходить у меня заболела голова.
– Когда домой поедем? – понизив голос, чтобы не услышала свекровь спросила у Сергея.
– Я хотел с ночевой остаться.
– Оставайся. А я хочу домой, у меня голова болит.
– Полина, так ведь нельзя. Мама обидится, – возмущенно зашипел муж.
– Я думаю она будет только рада, если я уеду.
– А на чём? Ты подумала? Я выпил и за руль не сяду.
– Такси вызову.
– Наивная, какой таксист будет работать в новогоднюю ночь?
– Жадный.
Я вышла из-за стола. Анастасия Альбертовна о чем-то тихо разговаривала с мужем, но как только заметила мои телодвижения сразу отвлеклась от разговора.
– Полина, ты что-то хотела?
– Да, голова разболелась. Я, наверно, лучше домой поеду.
– Давай таблетку тебе дам.
– Да нет. Не надо. Я лучше домой. Всё было очень вкусно, безумно понравилось. С днем рождения ещё раз. Не обижайтесь, пожалуйста.
– А как же Серёжа? Серёжа ты тоже уезжаешь?
– Нет. Я останусь. Мама не переживай, Полина взрослый человек, сказала, что на такси доедет. Пусть едет, если так сильно устала, – фраза прозвучала довольно двусмысленно.
Я уже не слушала их разговор, скорее накинула пуховик, черные берцы, крикнула:
– С новым годом! – и вылетела из квартиры.
Я понимала, что моё поведение очень напоминало трусливое бегство, но мне хотелось свободы, вздохнуть полной грудью свежий воздух. Только на улице я ощутила как напряженно тело и потряхивает руки. Морозный ветер подхватил мои волосы и с силой швырнул в лицо. Даже если не приедет такси, я готова была идти пешком. Вытащила телефон, открыла приложение вызова такси.
“Пора становиться независимой и самостоятельной. А первое января самый лучший день, чтобы начать”.
Но моя решимость стала ослабевать после десяти минут ожидания.
“ Может вернуться? Просто скажу, что такси не приехало,” – но тут же одернула себя.
“Полина не будь тряпкой, то свободы тебе хотелось, то теперь готова вернуться обратно. Так давай девочка, ноги в руки и вперед, всего-то несколько улиц надо пройти, заодно и начнёшь худеть, как и мечтала. Тут наверно как раз километров десять будет”.
Я сунула в уши наушники, включила музыку и зашагала по непривычно оживленной для этого времени суток улице. Со всех сторон рвались ракеты, люди выходили на улицу и запускали салюты, один красивее другого. Нет, всё-таки я не жалею, что смогла вырваться. В ушах сильный голос Гагариной просил прощения за ответ “Но всё-таки нет”.
Вот бы и мне так же взять себя в руки и похудеть. Мне всегда нравилась её внешность, а после того как она похудела и ворвалась с новым имиджем в эфиры музыкальных теле- и радиоканалов – она стала моей любимой исполнительницей. Я смотрела на её гибкую стройную фигурку и мечтала стать такой же.
