Твёрдо намереваюсь остаться у дочери, но, открыв дверь, вижу силуэт мужа. Длинные ноги не помещаются на кровати, рука заложена под голову, потому что вторую подушку у него также отжала Санька.
А ещё он не спит. Смотрит на меня. И глаза его в темноте спальни загораются странным блеском в свете ночника.
– Долго ты, – шепчет. – Я даже заснул вот.
– Ну да, – тяну, как идиотка, наблюдая за тем, как Глеб встаёт, потягивается и направляется ко мне.
– Пошли, Мил, – подталкивает в спину. – У нас кровать по любому удобнее.
– Ну да, – повторяю, позволяя себя развернуть и увести к нам в спальню.
Я долго переодеваюсь, прислушиваясь к ровному дыханию мужа надеясь, что он заснул. Развешиваю одежду в шкафу, аккуратно складываю стопку белья на кресле. Тяну время.
Но когда ложусь рядом с Глебом, он мигом закидывает на меня руку и притягивает к себе.
– Я уже заждался.
– Так спал бы… не ждал.
– Без вариантов. Я соскучился по своей жене.
Губы его мягко исследуют мою шею, и я выгибаюсь, открывая ему доступ.
Точно малахольная, – фыркает внутренний голос, – ты совершаешь большую ошибку! – в конце уже даже вопит.
Но собственное тело, казавшееся мне деревянным, превращается в мягкую глину под прикосновениями Глеба. Так всегда было, с самой первой встречи. В его руках я была горячим воском, капающим в воду и принимающим новую форму. Мне хотелось трогать его и обнимать, отдаваться с не меньшей страстью, чем та, с которой он брал меня.
Глеб мой первый и единственный.
А я у него… как выяснилось…
Едва напрягаюсь от этих мыслей, но муж перекатывает меня на спину и ложится сверху, поцелуями спускаясь ниже, и я закусываю губу и вскрикиваю от его нежности и страсти.
Ладно… мне самой нужна эта близость. Возможно, в последний раз.
Весь понедельник я ругаю себя за слабость. Не надо было поддаваться Глебу, стоило притормозить и, возможно, сказать, что мне всё известно. О его обмане. О его измене.
Это было один раз или продолжается давно? – мысль не даёт покоя.
Хотя какая разница?
Потому что один раз ты можешь простить, – издевается внутренний голос. – А систематическое предательство – никогда.
Не существует градаций измен, – вдалбливаю себе в голову. – Предал раз, повторит.
Хочется, как в детстве, спрятаться за ладошками и сказать, что ты в домике. Только во взрослой жизни не работает.
Да и переключаться ты уже так быстро с негатива на позитив не умеешь. Мысли, словно плодовые гусеницы, сжирают и нервы, и мысли.
– Я к Свете съезжу, – сообщаю Глебу, едва переступаем порог нашей питерской квартиры. – Ей там с вещами помочь надо.
– Хорошо, когда будешь?
– К вечеру. Я на такси вернусь, не надо за мной приезжать.
– Да мне несложно.
– Нет-нет, лучше Саньку уложи и… отдохни. Завтра же на работу.
По общей договорённости мы сегодня взяли выходной. Жизнь с детьми диктует свои условия, например, отпуска и отгулы в период школьных каникул.
– Тебе бы самой отдохнуть.
– Успею.
Из дома я вылетаю пулей и, прежде чем ехать к подруге, брожу в парке, перемешивая слякоть на дорожках и думая, что делать.
Как же сложно открыть рот и в лицо предателю сказать, что мне всё известно?
Почему изменил он, а стыдно мне?
– Ты поговорила с Глебом? – спрашивает подруга, когда я приезжаю.
– Нет.
– А будешь?
– Собираюсь.
Света вздыхает и смотрит на меня с жалостью. Это последнее, что мне хочется вызывать в людях.
– Не надо, – наставляю на неё палец. – Не надо, Света. Я разберусь.
