– Переобулась? – хмурюсь. – Лика, прости, при всём моём к тебе хорошем отношении, но… ты перегибаешь. Глеб сказал, что не изменял, и я ему верю.
Со стороны понимаю, как наивно звучат мои слова.
Она пожимает плечами и бросает:
– Ну хочешь, верь.
– А есть повод не верить?
Лика молчит. И меня осеняет осознанием.
– Пожалуйста, если тебе что-то известно… Не надо скрывать от меня. Лика, если знаешь… лучше скажи мне.
Она мнётся, неуверенно покусывая губу.
Сжимаю руки в кулаки и в панике, потому что уже понимаю, что Лике есть что сказать, вскрикиваю.
– Скажи! Пожалуйста… – потом шепчу. – Ну, пожалуйста, Лика.
– Сядь, – командует она. – Выпей, – пихает в руки бокал воды.
Осушаю его залпом, со стуком ставлю на стол.
Лика садится в кресло, сжимает виски руками и горестно вздыхает.
– Твою мать, у меня мозг взорвётся сейчас. Я не должна тебе этого рассказывать. Обещала же.
Хватаю её за рукав блузки, трясу практически.
– Говори же… Ну? Давай! Что там? Что ты знаешь про Глеба и… кого? Кто это? Кто-то из наших? Кто-то на стороне?
– Нет, – медленно мотает головой, – не из наших.
Сердце замирает. Бьётся медленно. В глазах темнеет, а в ушах появляется неприятный звон.
– А кто? Кто? Кто?! Кто-о-о?!
– Тихо, не кричи, – накрывает своей ладонью мою руку. – Я не знаю, кто… но… Мила, ты в курсе, что у Глеба есть ещё один ребёнок?
Я отшатываюсь. Вжимаюсь спиной в стул. Отрицательно мотаю головой.
– Нет… – одними губами говорю. – П-повтори, что ты сказала?
– У Глеба есть ещё один ребёнок помимо Сашки.
– От кого? Где? Как? К-какой р-ребёнок?
Заикаюсь, чувствуя, что почва вылетает из-под ног.
Теперь вариант с разовой изменой кажется мне более приемлемым, чем прижитый ребёнок где-то на стороне. Ребёнок – это серьёзно. Ребёнок – это навсегда.
– Откуда ты знаешь? А ты уверена, что он его?
– Уверена, – кивает. – А знаю откуда… ну так вышло.
– Нет-нет-нет, погоди, – посмеиваюсь, но это, безусловно, первые звоночки подступающей истерики. – Объясни, как это так вышло, что ты… просто коллега… знаешь то, чего не знаю я? – тычу пальцем себе в грудь. – Жена. Я же жена!
Лика разводит руками на мои риторические вопросы.
– Ну, я же не просто коллега, я ещё и друг. Глеб меня дольше чем тебя знает, понимаешь? Так вышло, – снова повторяет. – Ему позвонили, попросили срочно приехать, мы буквально мчались на встречу. Очень важную встречу, Мила. А Глеб развернул тачку и поехал в другом направлении.
Она запинается, а я подталкиваю продолжать.
– И?
– Дело было на юге города. Мы заехали во двор. К Глебу подошла женщина с девочкой. Они поговорили. Он им денег дал.
– А с чего ты взяла, что это его ребёнок?
– Так… та женщина сказала… что-то вроде… – вздыхает. – «Она записана на тебя, помнишь?» или как-то так. К тому же, – брови Лики сочувствующе складываются домиком, – к тому же девочка очень на него похожа.
Это удар ниже пояса!
Я сползаю по стулу. Даже сидеть нет сил.
Губы дрожат, ладони медленно поднимаются и накрывают лицо. Мне не по себе, и вовсе не хочется рыдать перед Ликой. Но ещё меньше мне хочется бежать до своего кабинета на глазах у коллег и рыдать там.
Всхлипываю, втягивая воздух рваными рывками. Кончиками пальцев смахиваю слёзы, смотрю на Лику.
– Эт-то не может б-быть правдой.
Лика делает скорбное выражение лица.
– Прости, Мила, но ты сама меня вынудила об это рассказать. И это правда.
– И как давно ты знаешь?
– Примерно год.
