– Долго ехать? – спрашиваю.
Чем дальше мы удаляемся от «цивилизации» в бескрайние равнины, тем более напряжно мне становится. Неспроста он вел речи про кусты.
– Пару часов.
– Пару часов! – ахаю.
– Да, поэтому снимай свой бюстик, я хочу все эти два часа любоваться твоими титьками.
– А ху-ху не хо-хо?
– А пи-пи не хо-хо? – передразнивает меня.
– Пока не хочу, – отвечаю, прислушиваясь к своему организму. Выпитый за завтраком кофе пока ещё не просится на выход.
Но Тим всё равно съезжает на обочину.
– Почему остановились? Ты хочешь пи-пи? – спрашиваю.
– Щас будем тебя раздевать, Ирка.
– Что-о?
– То. Свободу сиськам!
С этими словами он лезет под мою майку и расстегивает лифчик. Я фигею от его наглости. За один миг проделал это действие. Сколько же бюстгальтеров он расстегнул в своей жизни? Должно быть, много. Сноровистый парень.
Тянет лямки вниз, но я протестующе мычу.
– Тим! Перестань. Вот ты нахал! – чувствительно бью его по руке.
– Я ратую за свободу угнетенных грудей. Такая жаришка, а ты упаковалась.
– Чтобы ты не залез.
– А я всё равно залез, – широко улыбается и швыряет мой лифчик на заднее сидение. – Вот теперь красота.
И мы, как ни в чем не бывало едем дальше. Опускаю подбородок вниз и вижу, что мои соски топорщатся. Так вот почему он бросает на них страстные взгляды!
Короткое резюме: меня возбудили его «приставания». И хотя «освобождение угнетенных» не вышло за рамки приличия, щупать – он меня не щупал. Просто снял с меня вещь. И взглядом теперь ласкает, но не будем считать это особой наглостью. Нравится смотреть – пусть себе смотрит.
Через какое-то время делаем остановку. Предусмотрительный Тим наливает из термоса кофе, и мы сидим со стаканчиками прямо на капоте джипа. Мимо проносятся машины, взбивая колесами пыль, и я чувствую себя в абсолютной безопасности.
Я уже не стесняюсь своего безлифчикового положения, привыкла.
– Природа здесь, да? – обводит подбородком панораму.
– Да, просто супер. Забываешь обо всем на свете. Здесь другая жизнь, далекая от нашей столицы.
– Ты в своей Москве кроме пробок да рож будущих знаменитостей ничего и не видишь.
– Это точно, – усмехаюсь. – Люблю свою работу и Москву люблю.
– А мужа любишь? – спрашивает он внезапно.
Поворачиваюсь к нему и встречаюсь с его ярко-карими глазами.
– Почему ты спрашиваешь?
– Должен знать, насколько всё запущено.
– Знаешь что, – отвечаю задумчиво, – любила до того дня, как узнала, что он изменял мне. А сейчас ненавижу.
– Ир, – приобнимает меня плечи, – я тебя вылечу, хочешь? Хорошим сексом.
– Опять ты за своё, – закатываю глаза.
– Я дело говорю. Станешь как новенькая.
– Секс не вылечит меня, – мотаю головой.
– Спорим? – протягивает широкую ладонь.
– Не буду, – шлепаю по ней. – Ты хитренький. Если я поспорю сейчас на азарте, то мне придётся с тобой спать.
– Конечно, придётся.
– А я хочу спонтанности, понимаешь? Чтобы ничего не планировать заранее. Вот что для меня кайф.
– Понял-принял, – кивает.
– Это не сигнал к действию, – говорю на всякий случай, но Тим только усмехается в ответ.
Доболталась! Теперь точно спонтанно накинется на меня в глухом уголке. А что, я ж разрешила.
– Ну что, двигаемся дальше? Ещё немного, и увидишь неописуемую красоту.
– Жду не дождусь.
В машине Тим расстегивает свою рубашку, и я, когда не на что смотреть в окно, смотрю на его кубики. Интересно, какие они на ощупь? Наверное, твердые.
– Можешь потрогать, – предлагает он, словно услышав мои мысли.
