Слезы плотным комом снова подступили к горлу, но она сдержалась. Нужно было сохранить трезвость рассудка, а не идти на поводу у эмоций.
— Что это?
Она склонилась и внимательнее посмотрела на фото. Женские бледные пальцы, светлым пятном выделяющиеся на темной ткани пиджака, были длинными и худыми, с ярким красным маникюром и массивным кольцом на безымянном.
— Это… это Алена? — Дима обернулся. — Это она, так ведь?
— Я не знаю, — мужской голос был глух.
— Знаешь, — Майя подняла фото и указала пальцем на кольцо. — Ты прекрасно знаешь, что это она. Кольцо… — истерика волнами накрывала женское тело, и Майя раз за разом сглатывала ее, закусывая губу. — Она не раз показывала это кольцо, фамильную драгоценность. Кичилась богатством и унижала меня, бросая в лицо свое благородное происхождение. Пока Петя… пока Петя не заставил ее замолчать.
— Майя…
— Он же говорил, что с ней все кончено… Он же, расстался с ней до нашего знакомства, я знаю. Доказывал, что она не важна, а сам получается… — голос стих и Майя отвернулась к окну. Держать себя в руках с каждой минутой становилось все сложнее. Особенно, когда те самые руки дрожали.
— Петя не изменяет тебе, слышишь? Ни с Аленой, ни с кем-то другим.
Дима все оборачивался и оборачивался, отыскивая ответный взгляд, но Майя не могла посмотреть на него. Она чувствовала себя грязной и ничтожной, «оборванной самозванкой без рода и племени», которой однажды обозвала ее Алена. В тот день она заявилась в их квартиру в одном тонком пальто на голое тело. И еще долго выкрикивала оскорбления, когда Петя выставил ее за дверь. Тогда они с Майей праздновали первую маленькую годовщину — шесть месяцев со дня знакомства.
Сегодня новая годовщина. И Алена снова без приглашения ворвалась на чужой праздник. Только теперь уже Петя отказался вычеркнуть ее из своей жизни.
Майя прикусила губу и почувствовала вкус крови во рту. Но и он: горький металлический вкус на языке не смог сдержать приглушенное утробное мычание.
— Черт, Майя. Майка, не плачь…
— У нас же свадьба через два месяца, Дим… — она всхлипнула. — Должна была быть свадьба. Как же так? Как же…
Закрыв рот ладонями, Майя тихонько завыла. Она качнулась, затем еще раз и еще. Рыдания шли из женской груди и разрывали напряженную тишину салона. Дима снова чертыхнулся, резко выкрутил руль и остановился в правой полосе, ударив пальцем по кнопке «аварийки». Развернулся и аккуратно коснулся сгорбленной спины.
— Все наладится.
— Как? Как, Дима? — слезы ручьями текли из глаз, но теперь Майя не сдерживала их. Не прятала потухший взгляд и не стеснялась своей боли, которая разрывала душу. Она посмотрела в мужские глаза, наполненные злостью и сожалением, и внутри стало еще тяжелее. — Я не смогу… Думала, что смогу, но… Я не хочу видеть их вместе, Дим, — она шептала, но он слышал каждое слово. — Я же умру… прямо там… Не смогу, я не смогу, — и снова из груди вырвались рыдания.
Дима не знал, что сделать, чтобы унять ее боль. Как удержать себя в руках, чтобы впервые в жизни не ударить лучшего друга. Или, может быть, стоит? За что он так с ней?
Эти вопросы, нестройным роем кружили в его голове, пока одна рука успокаивающе гладила напряженную женскую спину с выступающими позвонками, а другая до побелевших костяшек сжимала руль.
— Я отвезу тебя домой.
— Нет, — Майя вскинула голову. — Нет, пожалуйста, только не туда. Не к нам домой, где еще утром я была счастлива. Я там рассыплюсь и не смогу собрать себя заново. Не туда, прошу…
