- Не ёрничай, тебе не идёт, - морщится Рома.
- Серьёзно? – прикладываю руки к груди; от его комментария хочется ёрничать ещё сильнее. - А тебе не идёт изображать из себя святошу. На что ты вообще разобиделся? На плевок вина в лицо или лист салата за воротником? Про тебя поговорят и забудут. А на меня будут смотреть с огромным сочувствием, то есть с жалостью. Самец у нас всегда молодец, так ведь? А баба дура, что была слепа и ничего не замечала.
Следующее говорю, скорее, для себя.
- Я ведь действительно не замечала, Рома. Либо ты хорошо скрывался, либо я была не в себе.
Либо оба жили каждый своей жизнью, - подсказывает внутренний голос.
- Рузанна, мне очень жаль, что всё раскрылось таким образом, что это вообще произошло, - с нажимом произносит Рома и проводит тыльной стороной ладони по лбу, покрывшемуся испариной. – Я… я решил, что останусь с тобой. Мне никто больше не нужен, только ты, и…
- Что? – тихонько подбираю челюсть с пола.
Уже позабыла, на что смотрела на экране, думая, что ослышалась. Тут я, видимо, должна запрыгать от радости, что меня такую дефективную и никчёмную, никому не нужную, пожалел муж и решил остаться? Такой расчёт?
Сажусь прямее, спуская ноги на пол, упираюсь кулаками в сиденье дивана.
- Что, прости? Ты решил ЧТО? Скажи мне, я брежу? Мне же послышалось?
- Нет. Всё так и есть… Мне никто не нужен…
- Стоп… Стоп, милый… - вскакиваю, выставляя ладони впереди себя. – Остановись. Ты серьёзно думаешь, что я настолько тронулась умом, что останусь с тобой после ТАКОГО?
Да и потом… зачем тебе я? Давай начистоту и об истинных причинах.
- Я тебя лю…
- Нет, не то… не поверю.
- Но это так.
- Когда Аньку трахал, тоже любил? А маму Вадички, прости, не знаю, как её зовут, дама не представилась. Ром… она же старше меня лет на десять. Не то чтобы я вижу проблему разницы в возрасте для отношений, но, зная тебя… Зачем? То есть почему?
Рома не объясняет зачем и почему, твердит своё: ошибался, дурак, прости, больше не повторится.
- Рома, мы не в детском саду!
- При чём здесь это?
- При том, что коротким «прости» дело не исправишь. Ты обманывал меня много лет. Я такое забыть не могу.
- Руза, ну дурак я был, - он пытается взять меня за предплечья, но я, выставив руку, толкаю пока ещё мужа в грудь. – Счастья своего не ценил.
- Конечно, нагуляв двух детей на стороне можно и с женой бесплодной остаться. Ты то свою миссию уже выполнил, осеменитель.
Рома закладывает руки в карманы брюк и следует за мной по пятам. Мою попытку закрыть дверь кухни перед его носом пресекает.
- Знаешь, в чём твоя проблема, Руза?
- В тебе, - быстро нахожусь, потом отворачиваюсь и роюсь в холодильнике в поисках апельсинового фреша, который заказываю в магазинчике у дома чуть ли не канистрами.
- В себе, - поправляет. – Ты когда-то зациклилась на том, что никому вот такая не нужна, и меня чуть с ума не свела этим.
- И этот гадёныш ещё учит меня жизни? – говорю в эфир.
Рома проводит ладонью по тёмным волосам, как раз перед юбилеем постригся у нового мастера, волосы без всяких расчёсок лежат идеально. Муж у меня, конечно, тот ещё красавчик. Когда-то смотрела в его голубые глаза и ловила приоткрытым ртом каждое слово. Но то время давно в прошлом.
Выпиваю стакан сока залпом и наливаю ещё один. Рома, кажется, пытается меня обнять, но я отскакиваю, как ужаленная, и упираюсь ладонями в столешницу. Наклонив голову, пялюсь в одну точку, думая, а что дальше?
