- Слушаю.
- Что произошло?
- С кем? С тобой? Мной? Дочерью? С кем Тимур произошло?
- Ты знаешь о чем я говорю.
Его голос не такой бойкий и радостный. Он будто притаился.
- О нет, дорогой. Я ни черта не знаю. Не знаю и не понимаю. Может ты скажешь? – поднимаю голос даже не сразу заметив этого.
- Кира, почему моя дочь не ездит со мной в школу третий день подряд? И почему она плакала?
- Будь я рядом, ударила бы тебя по щеке, клянусь. Ты настолько зациклен на своей «работе», что дома слепнешь. Ты правда не видишь, что происходит?
- Я вижу, что моя жена отдалилась, зовет на серьезный разговор, дети поступают так же. Что это значит?
- Святой Тимур, все против тебя. Чем же ты не угодил своей семье?
- Вижу разговор у нас не ладится по телефону. Где ты?
- Еду на работу. И не вздумай туда явиться. У меня куча дел.
- Которые мешают нам поужинать сегодня?
- Которые я буду решать до самой ночи. А ходить с тобой по ресторанам уже есть кому. На четверг оставь для меня времечко.
- Ты опять за свое?
- За твое скорее. Все ждешь, когда я тебе облегчу жизнь своими претензиями? Надеешься улизнуть, сочинив какую-то ерунду, в которую Кира так легко поверит, да «детка»? – коверкаю его слова последние нарочно.
Молчит. Так «громко» молчит, что прям в ухо звон его офигевшего мозга слышен.
- Что, больше не желаешь задавать вопросы? Знаешь ты прав, мы поговорим сегодня.
Сбрасываю вызов, уже находясь на парковке возле офиса. Прошу Кристину забрать детей со школы и усердно работаю весь день, а вечером все на том же адреналине подъезжаю к дому, где на подъездной дорожке стоит и его автомобиль, с хозяином внутри.
Смотрим, друг на друга повернув головы. И оба видимо знаем, что сейчас будет начало нашего конца.
Вылезаю, растеряв боевой дух. Вхожу в дом через дверь гаража не оборачиваясь назад, стараясь не слышать, что он где-то там позади. Спускаюсь вниз, переодевшись и застаю Тима в гостиной.
Стоит, сложив руки на груди перед линией фотографий нашей семьи в разные периоды общего необъятного счастья. Казалось бесконечного на тот момент…
«Ты сам все разрушил!», - убеждаю себя в этом, чтобы рвать эти нити безвозвратно, но так больно это… как же больно.
- Ты поверишь, я помню дату каждой фотографии что тут стоят?
- Поверю, потому что и сама их наизусть знаю.
Тимур повернулся своей массивной фигурой и встал напротив. Между нами был только журнальный столик, но если исчислять его в величине измерения, то он мог быть километровым. Таким казалось расстояние, между нами, не меньше.
- Ты хотела поговорить?
И по классике жанра все слова исчезли вдруг. Я же понимаю, что сейчас должна поставить точку, но как же это тяжело. Почему у него вышло это сделать так легко со своей Мирой, а я стою и жмусь?
«Потому что ты все еще его любишь, Кира!».
- Хотела Тимур. Хотя ждала что ты первым придешь, но это уже неважно. Теперь вот смотрю на тебя такого спокойного и все мои мысли о том, «как» сказать и «что» ушли. Остались лишь факты.
- Какие? – сует руки в карманы своих брюк рабочих.
«Я буду любить тебя вечно… мой неродной», - признаюсь в любви своей потерянной недавно душе и отвечаю.
- Я подаю на развод.
- Ты что… Ты подаешь на развод, Кира?
Ошеломлен. Потерян. Растерян.
- Да. Завтра этим займусь в обеденный перерыв.
- Погоди, - пытается обойти столик, но я выставляю руки.
- Не надо. Сохраняй дистанцию, пожалуйста.
***
Не подходи. Не трогай грязными руками.
