— И, возможно, наш будущий писатель твою историю использует для своей книги, — хмыкает Валерий.
— Только с разрешения, — Юра скалится в улыбке. — И если, конечно, меня впечатлит ее история.
Коротко пробегаюсь по автобиографии. Родилась, пошла в садик, потом в школу и универ, после год проработала и вышла замуж. Еще вчера я бы, наверное, растеклась в подробностях, какой невероятный роман был у нас с Макаром, а сейчас просто поделилась сухими фактами. И то многое скрыла. Ни про родителей, ни про бабушку, ни про сестру ничего не сказала. Потому что не хочу.
— Не впечатляет, — хмыкает Юра. — Попробуем по-другому. Поделись самым нелепым случаем из жизни. Или какой-нибудь факт о себе.
— Дядя, ну что ты так сразу, — Вика хмурится.
— У меня есть друг-гусь, — откладываю вилку и улыбаюсь.
Тишина, и Юрий щурится:
— А это уже что-то. В каком смысле друг гусь? Или это какая-то метафора с намеком?
— Я с детства дружу с одним очень агрессивным гусем, — тихо продолжаю я. — Он у соседей моей бабушки живет. Вот я с ним с десяти лет завела дружбу. Он всех гоняет, а меня нет. Он на меня однажды кинулся, а не побежала, и вот… Подружились. Я когда приезжаю к бабушке, то мы с ним гуляем.
— Это правда? — спрашивает Валерий у Макара, который кивает и делает глоток из бокала.
— Он за ней как собака ходит, — сухо отвечает он, — и никого не подпускает.
— И тебя тоже? — Юра вскидывает бровь.
— Да, меня в том числе.
— Прелесть, — Юра расплывается в улыбке и одобрительно смотрит на меня. — Вот с этого и надо было начинать. Не с того, что с отличием закончила школу. По тебе и так видно, что ты отличница.
Слабо улыбаюсь, и возвращаюсь к тарелке. Вика неожиданно встает:
— Пойдем, поможешь мне с десертом.
Я поднимаю удивленный взгляд. У нее ужином заняты две женщины, и им нужна помощь?
— Девочки не справляются, — она словно угадывает мои мысли, и я встаю. — Надо их проконтролировать.
Молча следую за Викой на кухню. Тяжело мне сейчас взаимодействовать с людьми и держать себя в руках.
— Девочки, — Вика плотно закрывает за собой дверь и улыбается своим помощницам по ужину, — я могу вас попросить оставить нас? Минут пять подышите свежим воздухом на заднем дворе.
Женщины кивают, и выходят из кухни через неприметную дверь в глубине кухни, которая полна густых ароматов сладкой выпечки. На столе стоят блюдечки с пышными пирожными.
— Ну ка, — Вика резко разворачивается ко мне, — что с тобой?
— Ничего.
— Я же вижу, — заглядывает в глаза. — Ты меня не обманешь. Он тебя обижает?
— Нет.
— Уля, — мягко сжимает плечи и хмурится. — Если ты не заметила, то ты сейчас плачешь.
Я всхлипываю, отворачиваюсь и прижимаю ладонь к губам. Я должна успокоиться и натянуть улыбку.
— Это аллергия, — сипло шепчу я.
Вика молча обнимает меня, прижимает к себе, и меня рвет от ее ласкового участия на новые всхлипы. Плечи дергаются, и меня всю трясет. Я хочу, но никак не могу задавить в себе предательскую истерике, а затем и вовсе шепчу:
— Он мне изменяет…
— Милая моя…
— И я не могу уйти… Он не отпускает, угрожает сына забрать… — захлебываюсь в обиде и жалости к себе, — и я с ним не из-за денег, как он считает… И он меня не любит… У него есть какая-то Лена… и моя сестра… я… не знаю, что делать… он меня везде найдет…
Я не ищу у милой Вики защиты. Она проявила ко мне неравнодушие, и уже это меня согрело теплыми объятиями. Когда я затихаю, она усаживает меня за стол, кладет тканевую салфетку передо мной и лезет в верхние ящики:
