Проходит около пятнадцати минут, когда Эльвира делает очередной глоток вина и думает о том, какая же у нее ужасная жизнь. Почему ей не сказали раньше, что материнство – это сущий ад? Что ребенок – это не всегда радость и счастье, а постоянные слезы и крики.
Внезапно девушка встает и тихо подходит к детской комнате. Через узкую щелочку виднеется тоненькая спина Ниночки, обтянутая голубой тканью, маленький пучок золотистых волос на затылке, и слышатся тихие детские всхлипы. И тут Эльвира думает: «Что же я, в самом деле?»
– Ниночка, доченька! – девушка входит в комнату и произносит мягким голосом. – Прости меня, доченька, прости! – Эльвира кладет руку на спинку дочери, и Нина поворачивает голову. Красные от слез голубые глаза, румяные щечки и распухшие от истерики алые губки. – Иди ко мне…
Нина обнимает девушку, обвив тоненькими руками шею Эльвиры, шмыгает носом и всхлипывает теперь в теплое плечо мамы. Нина ведь все равно любит маму, как бы сильно она не ругалась и как бы часто ее не наказывала. Эльвира гладит по спине свою девочку и из ее накрашенных глаз начинают течь горькие слезы отчаяния.
***
Кира
– Кир, ты не представляешь, как тяжело найти нормальную одежду на мой огромный живот, – Ирина тяжело вздыхает и придерживает одной рукой низ живота. – Я иной раз смотрю в зеркало и думаю: ну и бегемот!
– Да ну перестань! Какой ты бегемот! – я издаю смешок. – В конце концов, Максим любит тебя любой.
Сегодня у меня выходной, Саша в садике, а это значит, что мы с подругой можем позволить себе пройтись по магазинам. Раньше это занятие доставляло мне удовольствие, и было своеобразным отдыхом от всех проблем, но теперь я не очень люблю это занятие: торговые центры высасывают слишком много энергии. А еще я не могу пройти мимо детских магазинов, каждый мой поход в торговый центр заканчивается покупкой одежды для дочери, даже если изначально я планировала купить что-нибудь для себя. Зато Саша очень любит торговые центры, у нас даже есть традиция: раз в две недели субботним утром вы идем по магазинам, как настоящие подружки. Гуляем целый день, покупаем одежду и обувь, едим мороженое, и много смеемся. В такие моменты я понимаю, что моя дочь – лучшее, что случалось со мной.
– Давай зайдем в этот магазин, он, конечно, дорогой, но вещи там качественные.
Ирина утягивает меня в брендовый магазин и начинает набирать вешалки с одеждой, попутно продолжая со мной разговор.
– Слушай, может, он тебя преследует? Этот твой Артем.
– Во-первых, он не мой. Во-вторых, я так не считаю. Это просто… странное стечение обстоятельств.
– А не слишком ли много случайностей? Сначала авария, теперь он твой босс, – Ирина переводит взгляд на меня и изгибает бровь. – Слушай, а у тебя никогда не возникало желания узнать, что такое перепих с боссом, а?
– Ир, прекрати. Ты чего несешь?
– Да то, что твой Павел Аркадьевич старый и пузатый, а у тебя сколько не было секса? Все пять лет?
Иной раз я удивляюсь прямолинейности своей подруги. Она может говорить подобные вещи с совершенно беспристрастным видом.
– Да с чего ты взяла, что у меня не было мужчины? – я смущаюсь ее выводу и хмурю брови. – И вообще, почему мы сейчас обсуждаем мою интимную жизнь?
– Потому что ты однолюбка, Кир, – Ирина берет со стенда белую кофточку, долго вертит ее в руках с задумчивым видом и закидывает на предплечье. – Владика-подонка ты в свою постель не пустишь, а других мужчин ты за километр обходишь.
