- Еду.
Отлично, Савранский. Я тоже не сильно в настроении. Идеальный момент, чтобы расставить все точки над i.
Как говорится, игра была равна, играли два говна…
4. Глава 4
Савранский выглядел так, будто провел эту ночь в раю, в люлечке из перьевых облаков: отдохнувший, свежий, чуть-чуть загоревший.
Господи, это то откуда, сейчас ноябрь?! Где мой муж умудрился загореть за последние двенадцать часов?
- Насть, - произнес он, не отрывая взгляда от бумаг, - на тебя жалоба. Ты Кулибиной на УЗИ определила девочку.
В голове всплыли воспоминания о странненьком сыне депутата и его не менее пришибленной жене.
- А там?
- Там и есть девочка. Но уже третья, а Кулибин хотел мальчика.
Я всплеснула руками:
- Извини что не прифотошопила на тот маааленький снимок маааленький пенис! Тогда Кулибины были бы в восторге, а выговор бы получил врач из Майями. Они же в Америке будут рожать?
Кеша отложил в сторону распечатки и потер руками виски. На чашку кофе он даже не посмотрел. Судя по тонкой струйке дыма, напиток был еще горячим, но у мужа не было времени его выпить.
- Не надо никакого фотошопа, просто к таким новостям нужно готовить мягче. Деликатнее что ли.
- К каким? К новости о том, что будет девочка? Вот это конечно событие. Я понимаю, если бы выборка состояла из пятидесяти разных особей и тут, о ужас, кто-то с вагиной! Но у него уже две дочери, третья явно не в новинку.
Мне очень хотелось поговорить с Кешей, но не на эту тему. Рабочие вопросы, планерки, беременные пациентки – все это не то. Я хотела знать, изменял ли мне Савранский.
С кем? Почему? И что делать дальше!
Кеша потянулся к чашке кофе, но, передумав, опустил руку обратно на стол. Кажется, не я одна нервничала.
- Я достала флэшку из ресторана.
- Отлично. Здесь хочешь посмотреть или дома?
- Дома.
Я блефовала. Надеялась, что что-то выдаст волнение в моем муже. Дрогнет голос, побледнеет кожа, появится лысина на нервной почве, в конце концов. Что угодно!
Но он был тверд и невозмутим как ледокол в берегах Арктики.
- Значит, я приду пораньше, и мы устроим кинопоказ.
Я непонимающе уставилась прямо перед собой. Туда, где сидел пришелец, очень похожий на моего мужа.
- Зачем ты так?
- Зачем я так что?
- Говоришь со мной, будто я виновата в твоей измене.
- Потому что я тебе не изменял.
Все внутри меня дрожит от возмущения. Я хочу верить Савранскому, но не верю! Ни на грамм не верю! Он мне врет и делает это лихо, с огнем и фанфарами, как будто бы знает, что я это проглочу!
Я вскакиваю, иду к двери, потом возвращаюсь обратно и снова сажусь на место. Ярость клокочет, бурлит и вот-вот выплеснется наружу. Потому что нельзя так поступать с женщиной! Со мной нельзя!
- Знаешь, что меня бесит больше всего?
- То, что я не извинился? Но, мне, правда не за что, я тут такая же пострадавшая сторона, как и ты. Сегодня звонил отец, он уже написал заявление в полицию, все это очень похоже на травлю.
Нет, милый. Все это очень похоже на развод одной тупой жены. Я закрываю руками и глаза и произношу:
- Больше всего меня бесит, что ты ненавидишь секс в презервативе. А значит, я легко могла подцепить трихомонады или лобковые вши. Просто скажи, Савранский, на что еще мне сдать мазки?
Он хмурится. Откидывает в сторону ручку, которую держал до этого и переставляет подальше от себя кофе, как будто боится пришибить меня тяжелой чашкой.
- Во-первых, у меня аллергия на латекс, - Я закатываю глаза, и уже готова оспорить это утверждение, как Савранский добавляет: - а во-вторых, чтобы кого-то заразить болезнью, передающейся половым путем, нужно чтобы этот самый путь случился.
