5. Глава 5
Глава 5
В моей голове его речь прозвучала, как бла — а бла — бла, бла, бла-а-а. Видимо, это как-то отразилось на моей обескураженной физиономии, потому что Вася усмехнулся и пояснил:
— Я не ломал рук, Алис, — взъерошил русые волосы, — у меня не аппендикс и Миша не был у меня сиделкой. Я никогда не лечился от алкозависимости и твой муж не поддерживал меня тогда, не жил со мной в том санатории…
— А где же ты был? — ещё не веря в услышанное, ошарашенно спросила я. — Я же две недели ездила поливать твои бегонии…
— В Краков летал, на конференцию… — недоумённо обронил он, а я обидно рассмеялась. Так, что сама испугалась этого истеричного смеха.
— В Краков? — ещё давясь весельем, переспросила я. — Вась, откуда у тебя деньги на заграничные поездки, ты живёшь в бабкиной квартире, пьёшь самогон…
— Если я живу в задрипанной квартирке с советским ремонтом, если ты меня всегда видела в затрапезном виде, если я не шастаю каждый день в офис, это не говорит, что я нищий, — раздражённо и зло выдал он. А я умолкла. — Ты ведь даже не знаешь, чем я занимаюсь, но свято веришь, что я прозябаю впроголодь… Ах да… Миша же тебе рассказывает, что помогает мне… Алис, он не мне помогает, он любовницу свою содержит…
Я обхватила себя руками и стала медленно раскачиваться. В голове не укладывалось, я отказывалась верить в то, что уже два ношу ветвистые, щедро взращённые витаминами кальция и супружеским блудом рога.
— Или полгода назад он ездил в Екатеринбург договориться о сотрудничестве… Нет, Алис…
Спиридонов сыпал фактами, датами. А я шептала себе внутри: «Только попробуй разреветься…» Миша никогда не хотел детей. У него с этим сложно, он не готов был. Отговаривал меня. Даже собаку подарил, чтобы потренировалась. Но всё равно всегда подчёркивал, что не хочет детей. А тут оказывается…
— Зачем этот цирк с двойным свиданием? — невпопад спросила я.
— Я надеялся, что он сольётся… — Вася так же сидел напротив меня, только голову запрокидывал к стене и изредка ударялся ей. — Или не сольётся, но я наберусь смелости всё рассказать… Он попросил его прикрыть в этот Новый год. Хотел уехать за город… Тогда я понял, что больше не могу… Не хочу в этом участвовать…
— Уходи, Вась…
***
Василий ушёл. В другую комнату. А через час вернулся и попробовал закинуть меня на кровать. Я не сопротивлялась. Сама встала и залезла под одеяло. К двум часам ночи он снова явился и стал пихать в меня таблетки. Вот тут проявился мой бунтарский характер. Пока примерялась, как ловчее украсить его запястье цепочкой своих зубов, он извернулся и засунул успокоительное мне в рот. Зажал его. Пришлось глотать. В четыре утра на прикроватной тумбочке материализовался чай. А в шесть я уснула. То ли боль поутихла, то ли переквалифицировалась в злобу, а злиться всегда приятнее выспавшись.
Полдень встретил тишиной. На кухне стоял завтрак в одноразовых контейнерах. Спиридонова я повысила в звании от непризнанного гения до северного оленя, подвид придурковатый.
Злость и обида, вкусив мирской пищи, затребовали отмщения. Я не знала, что надо сделать, чтобы ударить побольнее своего супруга, поэтому начала с мелочей. Выставила в соцсеть свои фото с будуарной съёмки. Я снималась в этой фотосессии, чтобы порадовать его и разнообразить наши переписки, но не срослось.
— Как дела? — наигранно спокойный голос Рубенского в трубке настиг ближе к вечеру.
