- Конечно, нет! Ещё к наглым, но чаще бестолковым. Вот недавно перевели к нам в отделение молодую да богатую, - смотрю на неё в упор, - с подозрением на менингит. И надо спунктировать, - ловлю сосредоточенные взгляды, - то есть проткнуть спину и получить спинномозговую жидкость. А девочка до этого наотрез отказалась пунктироваться в другой больнице и решила приехать к нам. А менингит-то никто не отменял.
Пока рассказываю, вижу, как ёрзает Лера, заинтересованность мужиков и внимательный взгляд Дария. Он небрежно откинулся на спинку раскладного стула и, явно о чем-то думает. Продолжаю.
- Прихожу, опрашиваю. Подтверждаю подозрение на менингит. Говорю: "Сейчас будем пунктировать". Она ни в какую: "Нет, ни за что в жизни, не дамся, ни за что на свете, все врачи-убийцы!" и всё такое. У неё двухместная палата — бокс, девочка на одной кровати лежит, на вторую опускаюсь я и жду. Девочка такая: "А чего вы сидите?"
Замолкаю. Все напряжённо ждут продолжения. Дарий аж подаётся вперёд и облокачивается руками о стол. Он довольно далеко от меня, но его внимание осязаемо и действует странно. Словно впадаю в транс, погружаясь в серо-голубой омут.
- Дальше Ангелин! Действительно, чего ждала-то? - Артём трогает меня за плечо, и я вздрагиваю от неожиданности.
- А? Да. Говорю: "Жду когда потеряете сознание, тогда Вас можно не спрашивать". Девочка тут же соглашается, а на следующий день она медсёстрам говорит: "Знаете, в другой больнице совсем не умеют уговаривать, а у вас такая убедительная врачиха!"
Все опять взрываются хохотом, Лера встаёт и с грохотом откидывая стул, выходит. Но этого, кажется, никто даже не замечает.
Смотрю на время, уже почти четыре утра. Надо идти спать, но внутри при одной мысли о муже всё застывает. Хоть на улице ночуй. Парни-дайверы прощаются, им завтра погружаться и важно быть в форме.
Артём подходит к Дарию. Шепчет на ухо, и они выходят. Ну вот и всё, осталась я и пара мужиков из нашего лагеря, но они тоже говорят "спокойной ночи" и удаляются. На улице уже бушует шквальный ветер, палатка ходит ходуном. Пока мы все вместе сидели, не обращала на это внимание. Посещает мысль спать прямо тут, на стуле. Кто-то забыл тёплую непромокаемую куртку, она огромная. Беру и укутываюсь в неё, закрываю глаза. Думаю, что надо бы выключить фонарики, но уже пригрелась и лень. Только ногам холодно.
По стенкам начинает стучать дождь всё усиливаясь.
Сквозь дрёму слышу - зашёл кто-то. Громыхнул кружкой. Так хочется просто тепла и уюта. Ещё на ручки.
Последние два года, с тех пор как случился выкидыш, на ручки себя взять могу только я сама. Родители уехали в другой город, папе там предложили работу. Они боготворят мужа. Такой умный, вежливый, богатый. Это верно, кроме "вежливый", но я об этом молчу. Когда всё началось, попыталась рассказать маме, но она отмахнулась:
- Не придумывай! Мы очень хорошо знаем Сергея. Он всё для тебя делает, просто надо ему уделять побольше внимания, а ты только о себе думаешь. Избаловали мы тебя.
Папа вообще самоустранился.
- Это ваши семейные дела, сами и разбирайтесь. Я, что теперь, до старости должен с тобой нянчиться?
Тогда и поняла, что от них поддержки не будет. И только две лучшие подруги сразу сказали: "Разведись, пока детей нет. Такое поведение — это не норма!"
Но я любила Сергея и расставаться с ним была не готова. Подумала, надо просто быть самой лучшей. На работе, дома.
