– Димон, ты где потерялся? Что у вас там случилось? Ты бы хоть позвонил, сказал. Мы ведь переживаем.
Точно. А я забыл им позвонить. Он же еще про Лину не знает.
– Да, ничего хорошего. Ангелину недавно отыскал. У нее схватки в дороге начались. Какой-то мент помог ей до больницы добраться. Она там и родила. Вот еду за вещами, чтобы ей передать. Она же уехала в одном халате.
– Ого! Ну у вас и страсти развернулись. Помощь нужна?
– Пока нет…Хотя если есть кто-то знакомый среди медицинской верхушки, то мог бы пригодиться. Меня к Ангелине в палату не пускают.
– Так нигде не пускают, насколько я знаю.
– Да похуй. Я должен поговорить с Ангелиной. И я это сделаю, с твоей помощью или нет.
– Ладно, не кипятись. Есть у меня один знакомый чел. Сейчас позвоню узнаю, – успокаивает меня Вовка.
– Я буду тебе по гроб жизни обязан. Кстати, ключи смогу завтра привезти, или сегодня вечером, если торопишься.
– Смотри сам. Как тебе удобно будет.
Скидываю звонок.
Ну вот, одной проблемой меньше. Нужный человек найден. Поговорю с ним и всё.
Доезжаю до дома уже в более приподнятом настроении. Хватаю сумку, которую Ангелина приготовила заранее, её телефон, зарядку. И несусь назад.
Как раз приходит смс от Вовки: “ Скажешь, что ты от Льва Николаевича Баксакова, тебя пропустят”. Ну раз так написал, значит, надо запомнить эти магические слова, которые могут открыть потайную дверь.
Усмехаюсь собственным мыслям. Хотя нет ничего смешного. Не знаю, что буду говорить Лине, но нутром чувствую, что мне надо быть с ней сейчас рядом.
Стоит мне только появиться, меня уже атакуют двое. Старая медсестра подключает охранника.
– Посещения закончились. Приезжайте завтра, – бурчит сердито.
– Я от Льва Николаевича Баксакова. Он разрешил пройти к жене и вещи отнести.
Глаза с набрякшими веками открываются так широко, что мне становится видно голубую радужку глаз медсестры.
– Настырный какой. Уже и до главврача дошёл, – а тон остаётся всё тот же недовольный. – А вот и проверю. Сейчас.
Уходит куда-то, возвращается минут через пять и зовёт за собой.
– Пять минут у тебя. Вещи отдашь, ребенка посмотришь и всё. И не смей руки к малышу тянуть.
– Хорошо.
Сует мне в руки халат, шапочку одноразовую, бахилы. Руки заставляет обработать дезинфектором. Поднимаемся по лестнице на третий этаж. Подхожу к восьмой палате. Толкаю дверь.
Удивленно отмечаю, что палата одноместная. Это очень хорошо, сможем нормально поговорить. На одноместной кровати, свернувшись вокруг маленького комочка, лежит Ангелина. Не спит.
Увидев меня, вздрагивает. Медленно поднимается на руках.
– Зачем…
– Тсс, не ругайся. Я сумку привёз и твой телефон.
Стою на месте, хотя хочется подойти и обнять её, но какой-то внутренний страх сдерживает. Вдруг нельзя, вдруг больно сделаю.
Она неловко встаёт с кровати, заметно, что двигается с трудом.
– Понь, с тобой всё хорошо?
Подходит ближе.
– Какого чёрта ты припёрся? И перестань меня так по-дурацки называть! – злобно шипит на меня.
Слова её стегают не хуже длинного ремня с бляхой, которым так любил воспитывать меня отец.
– Я переживал.
– Зачем? У тебя же теперь новая игрушка. Вот и вали к ней, – рвёт цепочку с шеи, которую я подарил накануне и швыряет в меня. – И свой подарок забери.
– Ангелина… Я знаю, что накосячил. Знаю, что ты обижена. Я сам себя за это ненавижу, но, пожалуйста, не принимай поспешных решений.
– Уходи. Не хочу больше ни видеть тебя, ни слышать. Никогда не прощу. Слышишь? Никогда.
