— Нет, нет, — затрясла она головой. — Все еще
можно исправить. Витя приедет, и вы все обсудите.
— Нечего нам об… сужда… ть, — слова давались
с трудом, и до меня дошло, что дело не в стрессе. — Вы что-то подсыпали в чай?
— я в ужасе уставилась на свекровь.
— Обычное успокоительное, — махнула она рукой.
— Ради твоего же блага. Сейчас поспишь, наберешься сил, а там и Витя приедет.
Она
говорила со мной как с маленьким ребенком. Взяв под руку, Ксения Витальевна
отвела меня в спальню и уложила на кровать. У меня не было сил сопротивляться.
Она добавила в чай что-то убойное. Я вырубилась, едва голова коснулась подушки.
Пару раз я просыпалась, но не до конца, и
быстро проваливалась обратно в сон. Похоже, в чай свекровь подсыпала мне не
успокоительное, а снотворное. Причем слоновью дозу. Неудивительно, что у
ромашки был такой горький вкус.
Мне снилась какая-то ерунда, а один раз
почудились голоса свекрови и мужа. Как будто в спальне и обсуждают меня.
— Я тебе говорила, чтобы ты бросил Нинку! —
ругалась свекровь. — Как чуяла, что до добра это не доведет.
— Я
разберусь, — буркнул Витя.
Я не могла их видеть, так как не было сил
поднять веки. Только слышала.
— Хочешь все потерять из-за юбки? Я была
лучшего мнения о твоих умственных способностях, сын!
— Успокойся ты, не потеряю, — огрызнулся Витя
в ответ.
Следом раздались шаги, и я ощутила на себе тяжелый
взгляд. Не видела, но чувствовала, что Витя стоит надо мной и смотрит. А я лежу
абсолютно беспомощная и даже пошевелиться не могу. Вздумай он сейчас взять
подушку, прижать к моему лицу и…
Нет! И думать о таком не буду. Во-первых,
это страшно. Настолько, что внутри все сжимается, а по спине бежит холодок. А
во-вторых, не хочу верить, что после семи лет брака он способен так поступить
со мной. Может, Витя – неверная муж, но не убийца.
Он, в самом деле, отходит от кровати, а я
снова проваливаюсь в тревожный сон. И так еще пару раз, пока, наконец, не
выныриваю из океана сноведений на поверхность бодрствования.
Все тело ноет, во рту, судя по ощущениям,
кто-то сдох, а в голове – вата. В последний раз я так отвратительно себя
чувствовала на следующий день после выпускного в универе, когда напилась в
хлам. Не знала, что после снотворного бывает похмелье.
Кое-как встаю на ноги и бреду в ванную.
Зайдя, вздрагиваю. Все из-за отражения в зеркале. Оно пугает опухшим от слез
лицом и красным носом.
Умываюсь
холодной водой, принимаю душ и переодеваюсь в чистое. Физически становится
получше, а главное – мысли проясняются. Теперь я точно знаю, что делать.
Спасибо Ксении Витальевне, помогла определиться. Развод – единственный выход.
Витя пусть живет с Нинусей и сыном, а я как-нибудь сама.
В конце концов, мне всего двадцать семь лет.
Люди вон в пятьдесят новую жизнь начинают, значит, и я справлюсь.
Выйдя из ванной, прислушиваюсь. В доме
подозрительно тихо. Неужели меня оставили одну? В такое везение верится с
трудом.
И точно, спустившись на первый этаж, застаю
родственничков на кухне. Все в сборе, свекровь так и не уехала. Именно она первой
бросается ко мне:
— Ариночка, доченька, давай позавтракаем. Я
твои любимую яйца Бенедикт приготовила, — лебезит Ксения Витальевна.
Надо же, заморочилась. Но меня при мысли
взять еду из ее рук передергивает.
— Простите, но я в этом доме больше ничего не
ем и не пью. По крайней мере, пока вы здесь, — отвечаю холодно. — Вы меня вчера
отравили.
