Измена. Сожги нас дотла - страница 41

Делаю шаг вперед, к нему. Он выше, и мне приходится задрать голову, чтобы смотреть на него.

— А тебе-то что? — смеюсь сквозь нарастающую боль. — Постыдилась бы? Я? Ты ничего не перепутал, Руднев? Ты не думал о стыде, когда трахал мою племянницу и сосался перед камерами этого дома! Не скрываясь! — Меня бьет озноб. — А сейчас что? В тебе проснулся вдруг ревнивый муж или бредишь все той же идеей — жить втроём? Падишахом себя возомнил? Я — по четным, а Элона — по нечетным? Между нами ничего уже нет. Я больше не твоя жена. Иди к Элоне, пока она не нашла себе помоложе, и ставь ее в свои границы. Запомни, не жена, — отхожу, чтобы налить себе пустырник.

— Но пока ты ещё моя жена и будешь…

Не слушая, перебиваю:

— Не буду… Забирай то, зачем пришел, и проваливай отсюда. Возможно, завтра мой поцелуй продолжится не только на улице, а в более интимной обстановке, — подмигиваю ему и отворачиваюсь.

Беру со стола свой телефон и яблоко. Хочу быстрей уйти, но не успеваю, как меня хватают сзади за волосы и притягивают к себе.

— Пока будешь, — цедит сквозь зубы.

— Отпусти! — одной рукой держусь за край стола, другой сжимаю стакан с водой.

— Ты меня хорошо слышишь, Ксюша? — подавляет в голосе ярость. На его скулах играют желваки, губы вытягиваются в тонкую линию. — Чтобы больше не было такой херни! — тащит за волосы вниз, заставляя выгнуть шею и запрокинуть голову назад. Смотрю в его глаза, налитые кровью, на виске пульсирует венка.

— А то что? Съешь меня? Между нами давно ничего нет. Кроме глубокой пропасти, где потерпел крушение наш самолет под названием «Жить долго и счастливо», с грузом разбитых надежд и желаний, — дергаюсь в его руках, но он лишь сжимает волосы еще сильнее. — Отпусти, ты причиняешь мне боль! С меня довольно!

Продолжает буравить меня обжигающим взглядом. Я не узнаю в нем того мужчину, за которого выходила замуж. Сейчас передо мной просто чужой мне человек.

— Ты думал, я буду бежать за тобой босиком, умоляя не бросать меня? Такого не будет, мой милый. Отпусти, или я закричу. Стены у нас тонкие, ты и сам знаешь. Незаменимых людей в мире нет, ты мне нашел замену, а я скопирую твою идею. Отпусти, или я вызову полицию.

— И кто же этот счастливчик сегодняшнего вечера? Раз ты готова заявить на меня из-за него.

— Пожалуйста, это твой напарник, Сережа, которому ты все продал, — надеваю улыбку на лицо, чтобы скрыть подступающие слезы. — Больше продавать нечего! Квартира эта в ипотеке, можешь попробовать договориться с банком.

— Уже Сережа, значит? — с ядовитой усмешкой вздергивает бровь, и его выдержка трещит по швам.

— Да, Сережа! На которого мне приходится работать

— И каким же местом ты работаешь? А? Трахаешься с ним?

— Задам тебе риторический вопрос: а тебе-то что?

— Сука!

Опрокидываю стакан с водой ему в лицо и вырываюсь из болезненного захвата. Хочу быстрей скрыться из этой кухни в своей комнате и запереться на тысячу замков. Он догоняет меня в коридоре и, не рассчитав силу, пригвождает меня к стене, разбивая наше зеркало, в которое мы любили смотреться перед уходом на работу, перед которым целовались и даже занимались любовью. Оно осыпается на пол так быстро, с громким звуком. Это не стекла, это я и он разрушаемся. От удара некоторые осколки режут мне руки.

— Не надо, — не в силах сдерживать свою боль начинаю плакать.

Слезы для него как знак «Стоп». Он ослабляет хватку, и наконец-то красная тряпка слетает с его глаз. Голос становится мягче и каким-то испуганным.