Бывшей… Меня коробит от этого осознания.
В голове пусто. Я сам себя не контролирую. Не могу понять, что со мной творится. Кроме бутылки вискаря, конечно. Какие чувства вынуждают сейчас захлебываться от удовольствия и ярости?
Неужели с самого начала она стоила всего десять миллионов? А я-то дурак думал, что такую как она не купить. К чему было так мучиться, надо было просто спросить ее цену.
Впиваюсь губами в ее нежную шейку до фиолетовых засосов. Заклеймить. Пометить свою самку! Хочу, чтобы урод, позарившийся на мою женщину знал, что у нее уже есть хозяин.
Блядь, да! Я ревную! Пиздец как! Когда мать сказала, что Женя нашла себе кого-то, я хотел найти ее и разъебать этого ее мудозвона! Но Людмила Степановна воззвала к моей совести, и сказала, что ни она, ни сама Женя не простят меня, если я посмею снова причинить ей боль.
И я сдался. Запил по-черному. Вообще не помню, когда последний раз просыхал.
Но теперь она пришла сама… И продалась мне.
Интересно, на что ей деньги? Неужто рай в шалаше наскучил? Решила нормальным жильем обзавестись? А деньги, что получила с разводом уже потратила?
Да плевать! Главное, что теперь я больше не отпущу ее, пока не натрахаюсь с ней достаточно, чтобы выкинуть уже из головы! Не отпускает, сука! Весь мозг мне выебала!
Сознание немного проясняется и до меня доходит, что Женя лежит совсем неподвижная.
Ну блядь… Она же теперь нарочно будет издеваться, разыгрывая из себя бревно. Но я-то знаю, какой охуенно крышесносной она может быть.
Ослабляю хватку своих пальцев на ее упругой заднице. Бережно поглаживаю ее кожу:
— Я так соскучился, маленькая моя, — шепчу ей в шею.
Голова кругом. Меня ломает от желания поскорее трахнуть ее, но я сдерживаюсь.
Она пахнет охуенно. Как-то совсем не так, как раньше, но не менее возбуждающе. Веду языком вниз от острой ключицы к груди. Женя нервно прикрывается. А я чувствую на языке сладкий привкус:
— Ты такая вкусная, малышка.
Стягиваю с члена высохшую резинку, не отрываясь от Жени. Только ее мне хочется трахать без всякой защиты. Охуеть, как хочется.
Приставляю до боли разбухшую головку к ее губкам.
Женя прикрывает одной рукой лицо, привлекая мое внимание.
Блядь.
Она плачет?
Мозг наконец начинает функционировать в полную силу. Даже несмотря на влитую в меня бутылку вискаря. Ее слезы отрезвляют будто адреналин.
Ну и долбоеб!
— Блядь, прости, — убираю руку с ее лица, и целую мокрые от слез глаза. — Прости, малыш. Я просто слишком пьян.
— Заканчивай то, что начал, Герман! — взахлеб говорит она. — Мне больше нечего тебе предложить. А деньги позарез нужны!
Мне хочется оправдаться перед ней. Хочется отдать ей все, что у меня есть, лишь бы она простила и вернулась. Мне без нее пиздец. Но я знаю, что не простит. Она ненавидит меня. А я эгоистично не могу себе позволить еще раз отпустить ее. Поэтому новый план возникает сам собой:
— Мне не интересно трахать безэмоциональную куклу, — говорю пьяно. — Это сильно не тянет на десять миллионов. С завтрашнего дня будешь работать моим секретарем. Думаю, там ты сможешь оказаться полезней, чем в качестве любовницы.
Вру, и сам себе не верю. Она одним своим видом тянет на все миллионы мира. Особенно когда лежит передо мной голая. Охуенных трудов стоит сейчас остановиться. Руки до боли сжимают край столешницы. Сдержаться, чтобы не накосячить еще сильнее.
— У тебя уже есть секретарь, — выдавливает язвительно сквозь слезы.
