— Черт, Женя! — отрываю ее от себя, чувствуя, что у меня уже вся грудь мокрая от ее слез.
Кошмар. Выглядит измученной. Напуганной. И очень вялой.
Замечаю, как запах полевых цветов сменяется резким запахом железа. Нет-нет-нет, только ни это…
Осторожно выхожу из нее. И с ужасом для себя подтверждаю свои догадки. Я порвал ее.
— Какого черта?! — рявкаю несдержанно, но заметив, как Женя сжимается в болезненный комок, тут же принимаюсь успокаивать ее. — Нет, малыш, я не на тебя злюсь. Но почему ты не остановила меня, раз тебе все еще больно?
— Говорят, первый раз всегда больно, — еле слышно отзывается.
— Не настолько, малыш. Нужно было сказать…
— Ты бы снова злился, — она облизывает пересохшие губы.
А мне впервые в жизни становится пиздец как страшно. Мой ангел дрожа всем телом лежит в луже собственной крови. Мы посреди леса. Нет связи. Из средств передвижения только конь, на которого ее сейчас не посадишь.
Хорошо хоть светлеет. Значит из леса по указателям выйдем.
Заворачиваю Женю в плед, и выхожу на улицу. Холодно. Может это хоть как-то сдержит кровотечение.
Почти бегу через лес, стараясь не пропустить ни одного указателя. Только заблудиться не хватало.
Какой же идиот. Понимал ведь, что не нужно ее трогать! Животное. С твоими размерами только девственниц рвать. Она ведь малышка такая… Вся миниатюрная. Не подходит. Не для секса! Под колпак посадить и любоваться разве что. Как диковинным цветком. Как хрупкой куколкой.
— Прости, — шепчу, глотая воздух, — прости, малыш. Больше никогда…
25. Глава 25. ОНА. Наши дни
Наши дни…
— Почему вы не сказали об этом раньше?
— Это экспериментальный метод, в нашей стране не слишком популярный, — будто бы оправдывается Андрей Николаевич. — Раньше проще было отыскать донора, нежели надеяться на кровь из пуповины. Но теперь…
— Значит мне что, просто нужно снова забеременеть и родить? — перебиваю я доктора. — А вы возьмете кровь из пуповины и это спасет Леру?
— Ну если у нее вдруг нет других претендентов в будущие родственники, то придется вам, — он разводит руками.
И эта его формулировка подталкивает меня к мысли о беременной Свете:
— Предположим, что есть женщина, беременная от Лериного отца. Она как раз собирается рожать. Мы можем взять ее кровь?
— Можем, — соглашается доктор. — Только с ее согласия, конечно же.
Охренеть…
У меня кровь в ушах пульсирует. Это худший сценарий из всех, что я могла себе представить. Жизнь моей дочки зависит от шлюхи, что испортила мой брак. А ведь где-то глубоко в душе я очень надеялась, что Света нагуляла ребенка и навязала его Герману. Теперь же я молюсь, чтобы сын оказался его.
Выходит, я еще должна быть благодарна Свете: если она действительно залетела от Германа, то у Лерочки скоро появится эта чертова спасительная пуповина.
— Согласие будет, — уверенно говорю я.
Я в лепешку разобьюсь, но уговорю эту суку спасти мою дочь.
— Опять-таки, Женечка, я не могу вам дать стопроцентные гарантии, — как всегда перестраховывается доктор.
— Мне не нужны стопроцентные, — отсекаю я. — Достаточно надежды. Если не сработает, то я займусь этим вопросом сама!
Доктор кивает и выходит из нашей палаты.
Как вспомню роды — прихожу в ужас. Это были пятнадцать часов мучения, потому что моя врач настояла, чтобы я рожала «сама». Без эпидуралки и прочих «помощников».
Уж не знаю, чем я ей так не понравилась, что она решила обречь меня на такие муки, в век продвинутой медицины. И я наивная деревенская девочка повелась. Но даже несмотря на свой страх родов, я готова повторить это бесчисленное количество раз, лишь бы спасти свою малышку.
