– Фис, – обрываю поток. – Я согласна. Только у меня условие небольшое. Надо по времени определиться.
Тишина. Потом визг, и только после:
– Ты серьёзно?! Таюша! Мы проведём полгода в Италии, прикинь?! Море, виноградники, горячие итальянцы… Ладно, ты замужем, но я точно найду себе жеребца! Сегодня же свяжусь с Антонио, он будет в восторге!
– Фис, полагаюсь на тебя, – отвечаю, быстро прощаюсь, зная: она землю копытом будет рыть и весь день на телефоне висеть. Люблю, но сейчас не до неё. А вот Италия… Да. Так и сделаю. Отвлекусь, забудусь. Забуду. Почти двадцать лет жизни. И не могу сказать, что на помойку, не могу заставить себя обесценить наш брак, нашу любовь. Ведь счастлива как никто была, думала, живу у Христа за пазухой. У родителей единственная и любимая дочь, у мужа – первая и единственная девочка, девушка, женщина… Сколько раз он мне эту песню пел? И каждый раз я в слёзы.
Кто-то на гелике пытается подрезать, невозмутимо еду по своей полосе. Правила учи, мудила. Открывается пассажирское окно. Ну, так и есть: лицо, не обременённое интеллектом, орёт что-то про мартышек с гранатой. В этот момент телефон снова звонит. Слава.
– Прости. На совещании был. Давай выпьем кофе?
Слава всегда так – сходу в прорубь, без предисловий. Если бы лежал на плахе, сам просил бы рубить голову скорее, в этом весь он.
– Давай. Только не у вашего офиса. Давай на Остроженке.
Там находится небольшое кафе, уютное и не привлекательное для туристов – дороговато. Зато с парковкой всегда норм. Приезжаю первая, в туалете долго смотрю в зеркало, просто опустив руки в холодную воду. Ощущение, что похудела килограмм на десять, хотя и так едва до пятидесяти двух дотягивала. Выдыхаю.
Слава приходит, когда успеваю съесть салат. С удовольствием заказала бы что-то солиднее, но банально кусок в горло не лезет. Окинув взглядом, Слава грустно вздыхает и как будто сдувается. Садится, делает заказ, достаёт сигареты. Знает: тут курить нельзя, но нервно постукивает длинным загорелым пальцем по ребру пачки. Смотрит в окно.
– Ненавидишь меня? – говорит тихо, не глядя в глаза.
– Нет, – отвечаю так же тихо. За что? Молчал, хорошо. А я бы поверила? Не возненавидела бы его за такие новости, даже если это бы оказалось правдой?
– Правда? – Слава смотрит со смущающей болью. Как будто его предали, не меня. Или словно ему за меня больно. – Прости, – криво улыбается и наконец прекращает терзать сигареты.
– Давно? – только и смогла спросить. Затаила дыхание.
– Насколько я знаю, несколько месяцев. – Зато честно. Болонка то же самое сказала. Слава виновато жмёт плечами. – Я её лично не знал. Видел один раз только.
– И что он про неё… – голос ломается. Сжимаю губы: не опущусь до выяснения подробностей. Нет. Нет, это слишком пошло.
– Он тебя любит. – Слава произносит это так, словно каждое слово через силу. Но вижу – верит в то, что говорит.
– А я его больше нет.
Руслан
Сумасшедший день. Переговоры, угрозы, жесткие фразы и мягкие лицемерные улыбки. Всё как я люблю. К обеду напрочь вздрюченный, с желанием то ли убивать, то ли закатить приём для всех сотрудников фирмы, а их под тысячу только в головном офисе. Заславский отступил, старый лис. Сделал вид, что с трудом согласился на моё предложение, только по-любому с самого начала оно ему подходило. Цену, сука, набивал. Унижаться заставил. Вижу же, как наслаждался моим унижением. Уничтожить бы щелчком пальца, да жаль, не отрастил я пока такие крепкие пальцы. Да и зубы ещё наточить надо. Времени три, я уже как лимон выжат.
