Не угадала, он поворачивает сотовый и отключает на нем звук. Понятно. Больше звука доставленных сообщений не будет сегодня.
- Ань? – зовет Артур, пытаясь развернуть меня от окна к себе.
Я же так устала, что не хочу больше ни мириться, ни обижаться. Просто чувствую, что нет никаких сил. Безвольной куклой разворачиваюсь в его руках.
Он снова меня обнимает, пытается заглянуть в глаза. Я не хочу их поднимать. Если он посмотрит в них сейчас, то кроме равнодушия и пустоты ничего в них не увидит.
Вот так всегда у меня, не могу высказать обиду сразу, просто выстраиваю ледяную стену между собой и обидчиком.
«Но это же мой муж!» - Напоминаю себе, с ним жить так, что между нами стена нельзя, надо или сейчас же прощать и забывать или высказывать свои претензии и надеяться на его сожаления и извинения.
Открываю было рот, чтоб сказать, как мне обидно. И тут же сама себе напоминаю, что он не знал, что я с радостной новостью зашла к нему в комнату, вот и зашипел на меня, чтоб я не мешала. Сама виновата, одним словом.
Молчим.
- Ань, - повторяет муж тихо. – Обиделась?
- Нет. – Вру я.
- Вижу, что обиделась. Я же сказал «прости», что ты еще хочешь? Ты просто неудачный момент выбрала.
Он, конечно, прав, но обида почему-то никак не хочет отпускать мое горло, застряв там и растягивая. Ощущается как огромный шар в самом середине горла, давит, давит, давит.
- Я знаю, - сообщаю очевидное.
- Ну давай не будешь дуться тогда?
Легко сказать, я бы и сама с удовольствием не была такой обидчивой. Это наверно мои гормоны беременные, больше нет причин, мне кажется.
- Я не дуюсь, - говорю я , сглатывая.
А ведь он прав. Этот комок обиды, как снежок, раздувает горло до физической боли, даже глотать сложно. Так вот от чего слово «дуешься» - невпопад приходит к выводу мой мозг.
- Ну раз не дуешься, давай поговорим?
Удивленно поднимаю на его глаза. Мы же и так разговариваем, зачем еще предлагать поговорить?
Артур внимательно наблюдает за мной, как будто по лицу хочет прочитать все мои мысли.
- Говори, - предлагаю я ему начать.
Очень хочется уже, чтобы этот день закончился, слишком много событий. Завтра я проснусь в хорошем настроении, поэтому мне надо выспаться, а значит, надо лечь спать прямо сейчас, а лучше бы – полчаса назад.
Видимо, мелькнувшее на моем лице сожаление, Артур интерпретирует по-своему:
- Ань, все это так неожиданно. Мы хотели, да, не спорю. Планировали, расстраивались, что не получается. Три года назад, Ань.
- Ну да, я помню, - недоумеваю я, он что, думает, что я могла такое забыть?
- Я вижу, что ты расстроена. И настроение у тебя скачет. – Он снова заглядывает в мои глаза. Заискивающе что ли? Пытается найти поддержку своим словам на моем лице. Но я так расстроена и устала, что, наверное, на моем лице ничего не отражается, кроме любопытств: к чему он это все? Издалека заходит, чтобы попросить прощения?
Снова виснет минутная пауза. Я открываю рот, чтобы предложить пойти уже спать, а завтра вечером – пятница, и можно будет устроить праздничный ужин в честь наших новостей. Только не успеваю произнести ни слова.
Артур опережает меня по мгновенье, произносит:
- Ань, нам не нужен сейчас ребенок. Ты на работу вышла, у тебя карьера в гору идет, командировки твои любимые. Дашка только к садику привыкла, ты сама говорила, что как хорошо, что не надо ей все время посвящать. И тут по-новой все.
Потрясенно смотрю на него. Но его уже несет. Он не смотрит на меня, смотрит куда-то мимо, будто сквозь меня:
