– О, Кристина Евгеньевна, здравствуйте, – растягивается в широкой улыбке.
– Да, да, извините, забыла поздороваться. Подскажите, а где Лидия Михайловна? Она, наверное, заболела? И где главный бухгалтер?
– Как же… – кажется, он даже удивлён, что я не в курсе всех изменений в офисе. – Лидия Михайловна уже полгода как не работает у нас. Станислав Дмитриевич её уволил. Разве вы не знали? И главный бухгалтер тоже новый.
– Ах да, забыла, – касаюсь лба, изображая озабоченность, но не показывая растерянности от новостей. – Извините. А где они все, новички?
– Заболели, кажется. Грипп повсюду, сами понимаете.
– Ну да, ну да. Сама недавно болела. Миша, а как сейчас выглядит секретарь у Станислава Дмитриевича? – спрашиваю, не зная, зачем это так важно для меня. Про внешность нового главного бухгалтера спрашивать было бы странно, а вот про секретаря вполне уместно.
– Ну, как обычно, выглядят секретари важных боссов с большими деньгами? – усмехается Михаил, но без всякой злобности. – Всё по канону: длинные ноги, стройная фигура, волосы длинные и светлые. Можно описать одним словом: красавица! А разве Станислав Дмитриевич не рассказывал, что он заменил часть сотрудников?
– Может, и говорил, но я была занята мамой, ты же знаешь.
– Ну да. Примите мои соболезнования, – теперь он избегает смотреть в глаза, вероятно, смущённый тем, что мы коснулись болезненной темы. – В общем, шеф сменил нескольких людей, которые стали возмущаться, что новая девушка… как сказать… ничего не знает, не умеет. Он говорил, что она ещё молодая, её надо поддерживать, а мы, мол, создаём конфликты, указывая на её ошибки. Хотя здесь я согласен, она ещё маленькая, откуда взяться опыту?
– А сколько ей лет? – я вижу, что его не напрягают эти вопросы, поэтому продолжаю мучить ими.
– Не помню. Около двадцати. Кажется, она только что окончила школу. А может, просто лицо такое молодое… Честно говоря, не помню.
– Понятно. Спасибо, – прощаюсь с ним.
Сажусь за стол секретаря, повернувшись лицом к окну, и наблюдаю за вороной, которая медленно шагает по парапету.
Она внимательно смотрит на меня, а я смотрю на неё. Мы словно участвуем в соревновании по игре «гляделки».
У меня возникает ощущение, что эта птица хочет что-то мне сообщить, но не может.
Вдруг ворона начинает бить клювом в стекло и каркать, а у меня в голове мелькает мысль: надвигается катастрофа.
Силой воли собирая волю в кулак, заставляю своё тело встать и покинуть кабинет. Абсолютно недопустимо, чтобы меня увидели сотрудники в таком состоянии, где я абсолютно растеряна.
Для них я всегда была «железной леди», и должна оставаться такой.
Хотя кого я обманываю, если он изменяет мне прямо в нашей компании? Уверена, все всё знают.
Только с кем? С новой секретаршей, о которой я ничего не знаю, с новым главным бухгалтером или с кем-то другим?
Эти мысли вызывают у меня тошноту. Представляю, как он занимается сексом с кем-то в моём кабинете, и меня буквально выворачивает.
Он же знал, что мой кабинет – это священная территория! Это как супружеская постель, но в профессиональном плане.
Знал, но всё равно осквернил его, скотина!
Когда я покидала компанию, мы договорились, что мой кабинет останется за мной и будет всегда закрыт для других сотрудников. Но, оказывается, всё пошло не так, как предполагалось.
Стараюсь сохранить хладнокровие и отправляюсь за дочерью в школу.
