Шаг отдается дикой болью, но я больше не заплачу.
– Сама идти можешь или донести? – замечает мое состояние страж и брезгливо фыркает.
Видимо, даже в его разъяренном ненавистью к преступнице сердце есть хоть частичка добра.
– Сама, – хриплю я, переступая порог самой страшной комнаты в мире и натыкаюсь еще на двоих служивых в форме. К чему это? Зачем так много?
– Куда вы меня ведете? – зарождаются внутри смутные сомнения. – К Риду?
– А это ты скоро сама узнаешь. Шагай! – гогочут стражи, а внутри все сжимается. Неужели, мой муж уже решил мою судьбу? Меня ждет Скала Отреченных?
4. Глава 4. Клетка
Я никогда не бывала в коридорах Северного крыла, но как и ожидалось, оно оказалось мрачным и холодным место. Первые этажи еще теплятся жизнью и уютом, потому что там располагаются комнаты стражей, а на самом верху башни находятся одинокие темницы, смердящие отчаянием и страхом.
Они для тех, кто ожидает суда, и видимо, я буду первой за последнее десятилетие ради кого лязгнут их заржавевшие решетки.
Нет, до самого верха мы не доходим. Стражи останавливаются на предпоследнем этаже и отпирают старую, но крепкую деревянную дверь, и толкают меня в помещение похожее на келью в монастыре.
Узкая старая кровать с тонким матрасом, маленький облезлый шкаф, стол со стулом, привинченными в каменному полу, и окно с решеткой. Здесь пахнет сыростью и одиночеством.
– Обживайся, но сильно не привыкай, – нарекает стражник.
– Ага, попробуй надышаться перед смертью, якшавшаяся с Тьмой! – рявкает другой и захлопывает за моей спиной дверь.
Обратись ко мне кто-то таким образом вчера, я бы повесила нос. А сейчас эти слова меня почти не задевают. Они не причиняют никакой боли, потому что сердце мучает тоска по ребенку и ярая обида на Рида.
Оглядываю свою клетку, где слоем лежит пыль. Ноги болят, но я продолжаю стоять, а затем подхожу к единственному крохотному окну.
Отсюда отлично видно двор, по которому мы когда-то счастливо гуляли с Ридом. Где он еще пару месяцев назад ласково разговаривал с округлившимся животом.
А еще отсюда видно ту самую Скалу Обреченных, известную на целый континент, своими магическими свойствами. Но я в них не верю. Да и не знаю, верит ли вообще кто-то.
Говорят, в давние времена сюда ссылали истинных, изменивших своему мужу или сделавших то, в чем обвиняют меня. Если боги посчитают, что обвинения беспочвенны, то обвиняемая не разобьется, ее вознесет синее не обжигающее пламя.
Говорят, таких счастливиц было около пяти, но это было так давно, что никто не верит, что это правда.
И теперь такой “суд” ждет меня. Даже если это пламя существует, я не думаю, что оно спасет меня. Иначе лекарь бы настаивал на чем-то совершенно ином. Попросту бы отравил. Что все еще возможно.
Но он предложил суд богов, а значит, уверен, что они меня не пощадят. Потому что все продумал? Потому что пропитал мое тело черной магией и именно она убивала мою светлую?
Или он знает, что никакого пламени нет? Что оно, вполне возможно, угасло сотни лет назад.
Повитуха сказала не спешить. Дать Риду остыть, но я не могу ждать. Мне нужно попытаться еще раз с ним поговорить пока не стало слишком поздно.
Стучу в дверь, кричу, срывая голос, и лишь спустя четверть часа является стражник, бросая на пыльный облупившийся стол железный поднос с жуткой кашей и алюминиевой кружкой воды.
– Чего шумишь?! – рявкает он.
– Позовите Его Светлость! Мне нужно с ним поговорить! – прошу я, а он смеется мне в лицо.
