— Мне просто не спалось совсем. Решил проветрить мозги, — будто оправдывается Руслан Романыч, взъерошивая огромной пятерней свои темные волосы. — Нравятся?
Чайные розы. Такие же, как вытесанные из камня на памятнике. Только эти живые и такие ароматные…
Но мне не дает покоя, что у статуи такие же. Однако спросить страшно. Слишком много совпадений. Слишком этот мужчина ведет себя странно…
— Очень, — шепчу в ответ. — Такие красивые.
— Как и ты, — меня предательски мурашит от его слов. — Мне кажется они тебе нравились раньше.
Поднимаю глаза на мужчину перед собой. Он считает меня красивой? Да и вообще комплименты эти, цветы, поцелуй вчерашний… Разве это все уместно для несостоявшихся родственников?
— Опять мерзнешь? — видимо замечает мурашки. — Почему не оденешься теплее? — он снова стягивает с себя пиджак и укутывает меня в него.
— Не стоит… — пытаюсь отказаться. — Я вам еще вчерашний не вернула…
— Кстати, насчет вчерашнего... — тут же вспоминает он, и я жалею, что вообще затронула эту тему. — Прости. Я опять перебрал и едва помню, как в номере оказался. Надеюсь я никаких глупостей тебе не наговорил в лесу?
Так он не помнит?
Слава богу.
Теперь осталось разобраться с наиболее терзающим меня пунктом:
— Скажите ч-честно, значит этот памятник мне?! — не выдерживаю больше.
Кивает:
— Мы же тогда решили, что ты с утеса упала.
— «Мы» это — вы и ваш сын? — прямо спрашиваю я.
— О, нет, малыш. Рома умер еще за пару лет до того дня как ты пропала.
Облегченно выдыхаю. Значит они не при чем. Я так и знала. Не обманывают меня мои ощущения. Я могу доверять этому человеку.
— Спасибо вам, — поднимаю на него глаза, наполнившиеся слезами.
— Ну чего ты, маленькая моя? — он вдруг сгребает меня в охапку и укрывает своими объятиями. — Что тебя так расстроило? Ты из-за Ромки плакать собралась?
— Нет. Простите меня, но… я совершенно не помню вашего сына, — шепчу тихо. А у самой голова кружится от его близости. Запах его тела кажется мне таким знакомым. — Дело вовсе не в нем.
— А в чем? — требует строго.
— Руслан Романыч… — бормочу сдавленно.
Не знаю, могу ли я сказать? Как он будет относиться ко мне после этого признания? Что если посчитает грязной?
Я бы совсем этого не хотела. Не от него…
Однако, это ощущение защищенности рядом с ним не позволяет мне промолчать:
— М-меня ведь изнасиловали…
40. Глава 19. ОН
У меня кровь в жилах стынет:
— Кто посмел? — выдавливаю я, сжимая ладонями хрупкие плечики Аленки.
Она глядит на меня глазами полными слез. И во мне просыпается нечто животное. Больше, чем обычно. Это жажда крови. Такая нестерпимая и удушающая. Я голыми руками убью любого, кто посмел к ней прикоснуться. Не просто убью. Я буду заживо сдирать кожу, и кишки на кулак наматывать. Суки. Только пусть назовет мне имя. Имена? От мысли, что их было много становится до тошноты херово.
Алена все молчит. Обнимаю ладонями ее личико:
— Не бойся. Скажи мне. Кто это был? Я любого сотру в порошок.
— Я не знаю, — всхлипывает. — В том-то и дело, я ведь память потеряла. Потому не помню. Но я точно от кого-то убегала в тот день. Понимаете?
Вот черт. Так она про меня…
— Тогда с чего ты взяла, что изнасиловали. Может это был просто… секс? Ты ведь не помнишь. Вдруг ты была согласна?
По факту так и было. Хоть это и не отменяет того, что я определенно пережестил с ней. Но почему она решила, что это было насилие, если ничего не помнит?
