- Ладно.
Соглашаюсь, потому что дома мы снова начнем выяснять отношения, говорить о том, что в последнее время все либо гладко, либо на вулкане, а я не хочу. Сейчас не хочу об этом. Ни о чем не хочу.
Заканчиваем ужин почти в молчании. Редкие фразы и вопросы, не более того.
- Прогуляться не хочешь? – спрашивает муж, когда мы выходим из ресторана и вдыхаем воздух последнего дня весны.
- Давай, - кладу сумочку в машину и отхожу к тротуару, который уводит в глубину развлекательного парка, который уже вовсю начал свою работу.
В конце прогулки, мы сели в машину и поехали домой. Там Илья и сказал о своем скором повышении.
- Мне дадут майора. И скорее всего назначат начальником следственного отдела, - стараюсь не смотреть в его сторону, чтобы не выдать настоящие чувства.
Я знакома с женой Матвея Ивановича, и знаю, что значит быть женой такого начальника.
Мы с Ильей, словно начинаем идти с разной скоростью шага. Я тянусь к нему, ищу поддержку, и тепло родного и любимого человека, а Илья все дальше идет и скорее отдаляется. Хотя сам похоже этого не замечает.
5. Глава 4
Знала ли я все о жизни жены человека, работающего в следственном отделе? Да и просто жены человека в погонах? Нет. До конца нет.
А если бы знала, вышла бы за него замуж? Стала бы верной спутницей?
Разумеется - да.
Я любила. И это определило нас.
А сейчас? Сейчас я так же не имею против ничего его службы в органах, но чувствую, что мы меняемся. И меня пугает именно то, что нас разделяет.
Вернулись домой в полном молчании. Оно было четким. Ощущалось каждой клеткой тела. А разум кричал: «Скажи. Скажи, как ты переживаешь». Но мой рот был закрыт на замок. Сегодня не хотела уже ничего.
- Малыш? – позвал муж, когда я, скинув обувь поспешила в спальню.
- Что? – тру виски, ощущая в них стучащий очень сильно пульс.
- Я возьму выходной дополнительный на следующей неделе, и мы на три дня смотаемся на озеро.
Это было идеальное предложение. Я бы хотела кричать от радости «да». Но его слова говорили мне только о том, что он ничего не понимает.
Решаю за секунду, стоит ли начинать этот разговор, ведь на взводе. Но надеюсь, что не сорвусь и все не сольется в простой скандал.
- Это не решит ничего, Илья.
- А что решит? Ты обиделась, Май, - подходит и разворачивает к себе, держа за плечи. – Я пытаюсь загладить свою вину. Чего ты хочешь в таком случае от меня? Скажи и я сделаю.
Глубокий вдох. Прочь бессилие и усталость моральную. Глаза сталкиваются с его, и я отвечаю честно.
- Я хочу, чтобы мой муж помнил обо мне. Помнил о том, что у него есть семья, - на глаза накатывают слезы. Слезы, которые я уже презираю и не желаю, но не могу с ними ничего поделать. Это глубокая обида. Обида за то, что я осталась одна. Да он был занят, как бывало часто, но я одиночества не ощущала.
- Я помню, - вскидывает руки с психами и отходит подальше.
- Что где-то там я сижу и жду тебя? Это не одно и тоже.
- Послушай, я забыл о твоем дне рождении. Я же не говорю, что этого не было. Признаю вину. А ты копаешь не в ту сторону.
- Господи, ты не видишь? Ты правда не видишь ничего?
- Чего? – орет, срываясь первым. – Чего я не вижу? Что ты мне мозг выносишь?
- Что мы становимся далеки с тобой. И ты прав, работа у тебя была всегда. Тогда может быть не в ней причина, Илья? Может быть причина в тебе самом?
- О, ну конечно. Разумеется, - кладет одну руку на пояс, а второй жестикулирует. - Еще скажи, что у нас всегда все дерьмово было.
