- Не было. Но сейчас, все не радужно. Вот что я тебе хотела сказать.
- И устроила эти разборки, не пойми зачем.
Молча смотрю на него, дышащего полной грудью. Он зол. Он не любит все эти выяснения отношений. Он любит, когда все идет просто вперед.
Двигаюсь мимо него и не обращая внимания на то, что он пристально наблюдает за всеми моими действиями, больше не говорю ни слова.
- Теперь мы играем в молчанку? – прерывает образовавшееся отягощающее молчание.
- Мы спать ложимся, - снимаю покрывало с кровати и складываю его, убрав на пуф.
- И это все, Май?
- А что еще ты хочешь услышать? – смотрю, вскинув бровь. - Я говорю, ты орешь. Я разъясняю, ты не понимаешь и опять орешь. Мы в тупике, Иль. И пока мы с тобой в нем, дальше не имеет смысла вести разговоры.
- Охренеть, - чешет затылок.
Затем делает то, что ни разу до этого не делал. Он подходит и забирает свою подушку. А после дверь нашей спальни громко закрывается и отделяет друг от друга.
Ложусь спать опустошенной. Словно он выкачал из меня все. Или я сама. Но внутри пустота. Мужа нет рядом. Мы в ссоре. Я не люблю вот так. Я не люблю без него ничего.
Не знаю как, но мне удалось уснуть. А потом я услышала, как Илья вошел в комнату и лег под одеяло.
Его крепкие руки обняли так сильно, что в раз перестало хватать воздуха.
Я ощущала, как он дрожит и сама перенимала это состояние едва выплыв из сна.
- Прости, малышка. Я столько тебе наговорил. Прости меня, Май… Клянусь я все исправлю.
Ему не нужен был мой ответ. Он знал его и без этого. Он знал, что я буду рядом. Его верная Майя. А я подумала, хорошо это или нет?
***
- Май, сегодня мама зовет к себе на ужин, - Илья позвонил, когда у него был обеденный перерыв, а я в группе уложила малышей на дневной сон.
- Нас или тебя, Иль?
- Можем не идти.
- Брось. Я шучу. К такому невозможно привыкнуть, но я, кажется, начинаю. Все-таки столько лет одно и тоже.
- Не обращай внимания. Я говорил ей много раз.
- А я говорила, чтобы ты этого не делал. Потому что она неисправима.
- Ну все. Давай просто забудем? И на ужин можем не идти, правда.
- Ну нет. Это последнее на что я бы согласилась.
- Ладно. Ты во сколько освободишься?
- У нас есть пара ребятишек, кого оставляют на продленку. Думаю, к семи.
- Продленка? Это как?
- Ну есть родители, кто не успевает забрать ребенка в пять. Они с работы едут.
- Понял. Ладно, Май, я пойду, обед закончился уже.
- Я тоже, пойду отлавливать партизан. А то я их уже слышу, - сначала грозно говорю, а потом смеюсь тихо услышав шуршание.
- До вечера.
- Целую.
Освобождаюсь позже, чем планировала в итоге. И прихожу на ужин к свекрови после Ильи. А там картина маслом.
За столом какая-то потрясающая подруга Антонины Степановны и ее не менее прекрасная дочка. Илья, который смотрит на мать волком, а та на меня в дверях.
- Здрасьте. У вас смотрины?
Муж сразу встает, злой. Берет меня под руку и ведет на выход, но я останавливаюсь и жду, когда свекровь подойдет ближе, чтобы не устраивать скандал на людях.
- Майя, ну что ты устроила? Ко мне гости пришли. А вы тут уходить собрались. Это же невежливо.
- Невежливо? Вы вообще стыд потеряли, Антонина Степановна. Есть предел, перейдя черту, которого это становится совсем не смешно. Или, по-вашему, Илья безмозглый идиот, не в обиду тебе, Иль.
- Да как ты смеешь…
- Это говорите вы, приводя разных девок к женатому сыну и втюхивая их достоинства. Имейте, если не уважение ко мне, то хотя бы совесть по отношению к сыну, который свой выбор сделал. Потому что вы падаете, очень низко вытворяя все это.
