Она уже предала меня. Я не могу ей доверять. Но и лгать не привыкла. Не умею. Это первая ложь в моей жизни. Мне так мерзко от самой себя, до ужаса. Но не могу иначе. Только не в этот раз.
– Алёна Андреевна, не волнуйтесь так. Ребеночку вредно. Все наладится. Да, ситуация дикая, но уверена, вы найдете общий язык и решите проблему. Просто нужно время.
Кажется, она списала мои нервы не в то русло. Может, и к лучшему. Но сдерживать ухмылку крайне сложно. Радмир все решил. А я не могу рисковать.
– Прошу, давайте оставим эту тему. Мне не легко сейчас.
– Конечно. Извините, что лезу не в свое дело. Через две недели жду на осмотр. Боюсь, нам с вами придется встречаться чаще, чем положено.
Киваю ей, и она уходит. Стоит ей закрыть за собой дверь. Меня окутывает легкая паника.
Не знаю как, но этому Радмиру удалось стереть номер подруги из телефонной книжки, а наизусть я его не помнила. Во всех мессенджерах, в простых сообщениях, ее везде подчистили. Да, мы с ней поругались, но мы подруги. Уверена, даже не одобрив мой поступок, все равно поможет, как и я ей. Мы друг за друга порвем любого. Слишком много прошли рука об руку.
Сейчас все вслепую. Наспех. Без подготовки. Надеюсь, Лизка не задержится на работе, иначе все пропало. Я не смогу взять что-либо без спроса. А ждать ее, значит лишать себя форы.
Няней он мне предложил стать, после того, как подпишу документы об отказе на ребенка, и плюс все документы по моей беременности вообще по словам юриста будут уничтожены. Все записи идут только на бумаге! Никаких цифровых следов. Я не докажу потом, что была беременна.
Он совсем с ума сошел. Быть рядом с ребенком, видеть, как он растет на моих глазах и не иметь возможности назвать его «сыночек» или «дочка», не услышать от ребенка заветное «Мама». Это жестоко и больно!
Даже сейчас, от одной только мысли сердце сжимает так, что кажется вот-вот лопнет. Ком предательски подкатил к горлу, а слезы застилают глаза. Ненавижу этого человека. Спрячусь где-то далеко-далеко, где он никогда нас не найдет.
Вжухаю молнией, сложив все вещи, и тут телефон оживает.
«Чудовище»
Дрожащими пальцами принимаю вызов, потому что боюсь, если не отвечу, вызову подозрение.
– Добрый вечер, Алена. Ты обдумала предложения? На каком из вариантов мы остановимся? – стискиваю зубы.
Кажется, еще немного, и они раскрошатся от моего напряжения. Да, он не звонил все эти дни, дал время подумать. Только от этого не легче.
Мне все равно казалось, что он стоит рядом и давит на меня своей энергетикой. Тем более, когда точно знала, что он прослушивает меня. Иначе как бы он узнал о том, что говорила Лиза про приручение зверя? Никак.
– Добрый вечер. У меня ведь есть время до выписки, – шепчу пересохшими губами и слышу его усмешку.
В душе звенит тревожный звоночек. Неужели он что-то знает про выписку? Я ведь сказала Торсуновой, что сама его извещу. Неужели она ему все же звонила? Если так, то все пойдет сейчас прахом. Господи, убереги, прошу. Умоляю.
– Значит, твой ответ я узнаю завтра? – спрашивает с подозрением, чем доводит меня практически до точки кипения. – В двенадцать.
– Угу, – мычу в трубку, потому что не могу говорить. Выдам себя.
– Хорошо. Значит, до завтра, Алена, – в его голосе сталь.
Такая привычная, что пугает. Не знает. Повезло. Просто очередная провокация. Только хочу выдохнуть и попрощаться, как он снова начинает говорить.
