– Тебя это не касается, – шипит агрессивно на жену, оттесняя её на кухню. – Ты зачем приехала?
– Волновалась за тебя, представь, – подбоченивается эта блондинистая стерва, не желая двигаться с места. – А ты тут с шалавой какой-то?
– Рот закрой, – рявкает Гордей так, что мне становится страшно за женщину.
Хватает её за рукав шубки и тащит на кухню. На меня не смотрит, и от этого становится ещё больнее.
Прошмандовка я, да? И сердце твоё не врёт, и глаза?
Смотрю им вслед, глаза наполняются слезами.
Как только они скрываются из вида, я тут же вскакиваю и бегу в ванную. Замыкаю дверь и дышу, как собака.
Из кухни доносятся возмущённые голоса. Я не разбираю, о чём они говорят. Разве это важно?
Жена-жена-жена, – стучит в висках.
Боже! Боже! Аня! За что тебе это?
Видимо, ты настолько безмозглая, что вселенная устала тебя макать в грязь снова и снова. А до тебя всё никак не дойдёт!
Тупая идиотка! Всхлипываю громко.
Смотрю в зеркало, кривлюсь от отвращения к себе, размазываю по лицу злые слёзы. Ненавижу! Ненавижу себя и всех мужиков! Козлы проклятые!
Раздаётся стук в дверь.
– Ань, ты тут? – слышу взволнованный голос Гордея.
– Не трогай меня, – шиплю с ненавистью.
– Ань, будь здесь. Сейчас я всё разрулю и вернусь за тобой. Я всё объясню, обещаю.
Его шаги удаляются, а мне хочется истерически засмеяться.
Разрулит он! Серьёзно? Как? Убьёт жену и в снегу закопает?
Проклятый лгун! Больше не хочу слышать ни одного слова!
Быстро натягиваю джинсы и водолазку. Скидываю свои немногочисленные вещи в сумку. Открываю тихо дверь, выхожу бочком.
Из кухни по-прежнему раздаются громкие голоса. Особенно противно по нервам бьёт визгливый голос блондинки. Слышу, в ход уже пошли слёзы.
Ловлю в дверном проёме картинку, как женщина хватает Гордея за руки и с плачем что-то доказывает ему.
И мне так больно от всего этого. И женщину эту по-хорошему, мне должно быть жалко, я ведь прекрасно понимаю её чувства на самом деле. Но… отчего же так больно. Как будто это моя семейная жизнь разбилась вдребезги!
Хватаю своё пальто, влетаю в сапоги, выскакиваю на улицу. Господи, что делать? Замечаю рядом с тем местом, где застряла моя машина, светящиеся шашечки такси.
Решительно иду вперёд, одеваясь на ходу. Холода не чувствую, у меня сейчас такой вулкан внутри, что мороз мне не страшен.
Понимаю, что дорога здесь почищена. Видимо, недавно прошёл трактор. Дохожу до моей букашечки. Чёрт, её теперь вообще не достать из-за наваленного снежного борта, оставленного трактором. Но сейчас мне плевать даже на машину. Мне нужно скрыться как-то от этого ужаса.
Решительно подхожу к такси.
– Добрый день. Вы ждёте женщину, которую сюда привезли? – уточняю я.
– Да, – отвечает пожилой водитель.
– Она просила передать, что остаётся здесь. А вот мне нужно в город. Довезёте?
Пусть Гордей остаётся в снежном плену с женой и ей теперь рассказывает про “искренние чувства”!
– Я тогда завершу заказ, а вы мне наличкой оплатите? – прищуривается водитель.
– Конечно, сколько? – сажусь на переднее сиденье, доставая кошелёк из сумки.
Но тут замечаю, как из дома выскакивает Гордей и несётся к нам.
– Поехали, скорее! – прошу я.
– Ну поехали, – тут же трогается водитель усмехнувшись. – Сбегаем?
– Да, быстрее, пожалуйста!
Машина прибавляет скорость, а я смотрю в заднее окно, как Гордей бежит по сугробам за нами и машет руками. Что-то кричит эмоционально. Кажется, произносит моё имя. Но я не хочу больше ничего слушать. И поверить я теперь точно никому не смогу.
