Открываю рот от немого раздражения. Боже, как легко она все это проворачивают, и мужчины клюют всегда. В надежде жду его ответ, что он откажет.
Но он соглашается... И я теряюсь немного от неприятных ощущений. Словно в мой красивый сад пришли и нагадили.
Извините уж за мой французский, насрали прям.
— Ника, точно подвезти не нужно? — он напоследок спрашивает, когда моя сестрица уже забирается в его спорткар. Я вижу как она восхищенно любуется машиной.
— Нет, все в порядке, — прячу укол горечи и улыбаюсь как могу.
Ну вот это меня штормит, конечно. Не ожидала, что так остро отреагирую на все это.
— Хорошо. Тогда я погнал, если что, на связи, — он поворачивается к Буче, — Нику не донимай, будь хорошим мальчиком.
Тот, словно все принял и понял, гавкает в ответ хозяину.
Я провожаю взглядом отъезжающую машины, сдерживая стон от обиды.
Ну и дура же ты, Ника. Надо было сказать, что вас с Бучей нужно подбросить.
Нужно же?..
Бученыш дергает меня за рукав куртки, зовя пойти гулять. Машина скрывается за поворотом, и я тоже наконец двигаюсь с места. Домой. Скорее работать, чтобы занять свою голову от дурацких мыслей.
14. 12. Прошлое уже точно не вернуть
Мнусь у двери собственной квартиры, в надежде молюсь, чтобы Степана там не оказалось. И уж тем более его баб. Я стараюсь абстрагироваться от ноющей боли, которая обернулась презрением и отвращением к мужу. Пока-что к мужу. А хочется развода. Без шума и скандалов, а просто, чтобы разбежались и забыли.
Получится ли у меня забыть? Я очень на это надеюсь. Все же Степа был моим первым мужчиной, во всех смыслах. И грустно осознавать, что человек, которому ты доверял и уважал, мог так легко растоптать твоё сердце.
Степа все же оказывается дома, я слышу как из гостиной доносятся звуки футбольного матча. Он наверняка смотрит свой любимый канал "Матч ТВ". Когда-то я даже интересовалась футболом, чтобы иметь как можно больше интересов с любимым человеком, но все было зря. Это не оценили. Ни чистоту в доме, ни вкусную еду, ни поддержку в трудные минуты, ни верность. Ничто из этого не оказалось ценным.
Бросаю сумку в угол мягкой скамьи в коридоре, сажусь, устало вздыхая. Снимая сапоги с гудящих от каблуков ног, Буча стоит у двери и опасливо озирается. Улыбаюсь ласковому зверю.
С виду такой грозный и опасный, а на деле настоящее дитя. Но как же мне нравится находиться рядом с этим малышом, и страх собак поутих. Хотя нет, я все еще до жути боюсь больших собак. Но Бучу нет. Я чувствую, что малыш меня не обидит.
— И что здесь опять делает эта шавка? Ты уже стала таскать в дом вещи своего любовничка?
Даже не замечаю, как Степан появляется в дверном проеме. Осматриваю мужа с ног до головы, смотрю на его слегка растянутую футболку. Конечно, абсолютно чистую, но уже старую. На штаны в клеточку, которые не возбуждают никак. Я вообще раньше на такие детали не обращала внимание, а сейчас вот складываю все в уме и не понимаю, как упустила эти моменты.
Почему не замечала, как он прихорашивается перед выходом из дома, как обмазывал себя вкуснопахнущим лосьоном, сбрызгивал дорогим парфюмом. Он это все делал, чтобы нравиться другим женщинам.
А перед женой можно и так. Сойдет.
— Я вообще сейчас не готова с тобой спорить и ссориться. Устала сильно. Я поем, и мы с Бучей уйдем в спальню.
— Я собирался там спать! — он говорит с нажимом.
И я вижу, как Буча исподлобья смотрит на него. Протягиваю руку и чешу мальчика за ухом. Мой защитник.
