Дыхание сбивается от его близости, хотя он еще даже не дотронулся до меня. Я больше не могу сдерживаться — касаюсь пальцами его шеи, кажется, слышу под подушечками его такой же бешеный, как и у меня, пульс. Он перехватывает мое запястье почти сразу же, вздергивает мою руку над головой, почти больно ударяя ее в стену. От этой грубости кровь только сильнее приливает вниз живота, все внутри начинает пульсировать и дрожать.
Герман проделывает то же и со второй моей рукой, толкается в меня бедрами, и я животом чувствую его напрягшийся в брюках член.
— Хочу… — целует меня в уголок губ, прикусывает мою нижнюю губу, заставляя шумно выдохнуть ему в рот, прогнуться и еще плотнее прижаться к нему. — Тебя…
Его голос врывается в сознание, затуманивает его еще больше. Я тянусь к нему, как загулявшая кошка, хочу поцеловать, хочу в нем забыться. Касаюсь его губ, и он сразу же врывается в мой рот языком, целует жадно, так как меня уже давно не целовал Артур. Гоню мысли о нем прочь, хочу раствориться в этом моменте.
— Ты очень красивая, — словно сквозь толщу воды слышу голос Германа.
Он покрывает поцелуями мое лицо, шею, втягивает в рот кожу, прикусывает ее, оставляя следы, присваивая.
Мне так хочется до него дотронуться, но он все еще удерживает мои руки, не дает стать еще ближе.
— Герман… — стону я, когда его губы спускаются к моей груди.
Он прижимает мои руки к моим бокам, не давая пошевелиться, всасывает мой сосок, прикусывает его и с моих губ срывается бесстыдный стон. Ядов отпускает мою руку, сжимает мою грудь, оттягивает второй сосок, проскальзывает ладонью по моему животу и накрывает лобок.
— Боже, — выдыхаю, когда его палец проскальзывает между моих складочек, а кончик его пальца совсем немного входит в меня.
— Хочу, чтобы ты стонала мое имя, — его поцелуи такие жаркие и порочные, движения внутри меня такие горячие. Он толкается в меня бедрами в пульсовом ритме, давая почувствовать его желание и почти сойти с ума от своего.
— Пожалуйста, — выстанываю я.
Его большой палец кружит вокруг моего клитора, потирает его, разнося под кожей электрические разряды, и я вцепляюсь в ткань его рубашки.
— Что «пожалуйста»? — в его голосе слышится усмешка, но меня не задевает то, что он хочет, чтобы я просила. Меня это заводит.
— Хочу тебя, — зарываюсь пальцами в его мокрые волосы, чуть тяну, заставляя посмотреть на себя. — Возьми меня. Сейчас.
— Яна, — он прикрывает глаза, вдруг став почти беззащитным, распахивает их и сметает меня очередным поцелуем. Сжимает мою попку, поднимает, заставляя обвить ногами свой торс.
Придерживает меня одной рукой и расстегивает брюки, я чувствую, как в мою текущую щелочку утыкается горячая головка. Дрожу от нетерпения, когда он водит ею по моим половым губкам, задевает клитор. Хочу почувствовать его в себе…
— Герман Евстафьевич, — слышится от двери.
Мы оба замираем, тяжело дыша и глядя друг на друга.
— Что? — наконец отзывается он.
— Вы должны это увидеть, — я гляжу сквозь запотевшее стекло, вижу смутный силуэт у входа в ванную.
— Я занят, — раздраженно рявкает Ядов.
— Это срочно, — неловко говорит мужчина. — Вышло интервью. О вашей первой жене.
Я вижу, как Герман меняется в лице, медленно опускает меня на кафельный пол, закрывая собой.
— Я сейчас буду, — отзывается он.
— Ты был женат? — в голове мутно от всего произошедшего, и от новости о том, что он был женат. Как он сумел это скрыть ото всех? — Где она сейчас?
