Сняв рубашку, обнажает широкие сильные плечи, еще сохранившие коричневость загара, хотя лето было уже давно, которые я так любила обнимать и целовать в ложбину у шеи. Скорее всего, я так делала не одна…
Боль от того, что он врет мне, накатывает с новой силой. Врет пусть не в глаза - в данный конкретный момент, - но от этого его ложь не становится менее подлой и болезненной.
Я видела его "подрядчика" - чуть за двадцать и с приличным пузом. Учитывая, что ребенок у его любовницы наверняка первый, срок беременности месяцев шесть или семь. Вот столько, как минимум, ты обманываешь меня, Мамаев.
Но я подавляю свою горечь и зарождающуюся внутри злость на него, и продолжаю разыгрывать заботу:
- И ты так долго возился с заменой колес? Тебя же всю ночь не было. Я ждала-ждала и уснула, - каюсь с виноватым видом.
- Да правильно сделала, что уснула, Настюш. Я же так и сказал тебе. Я сам не возился, я вызвал эвакуатор, и он ехал ко мне несколько часов. У них, видите ли, по ночам работает мало машин, пришлось ждать утра, - в голосе слышится раздражение, он глухо зевает и трёт шею.
- А почему не оставил машину и не приехал домой на такси? Ты же, получается, совсем не спал! - ахаю сочувственно.
После этой роли мне просто обязаны выдать Оскар - Мамаев не догадывается, что я играю.
- Спал немного. В машине, - отвечает, едва касаясь взглядом моего лица и тут же отводя его в сторону, при этом технично опустив мой вопрос - ответа на него у него явно нет.
"Ну, конечно… В машине…" скептически хмыкаю я. "Видела я твою машину, двухэтажную, метров на двести".
Смотрю на него - все же отводишь взгляд? Значит, врать в лицо дается тебе с трудом. Сколько же раз я не замечала этого раньше или списывала на что-то другое?.. Не видела признаков или игнорировала их, просто доверяя мужу…
И додоверялась - другая женщина и ребенок на подходе. Ребенок, которого мы так долго пытались завести вместе…
Злость накатывает, острая, колючая, как булавки, но я справляюсь с ней.
- Ложись сейчас, - предлагаю. - Отдохни пару часов. Ты же босс, можешь себе позволить.
Он мотает головой.
- Некогда. Душ только приму и поеду. Сделай мне, пожалуйста, завтрак.
Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, а я делаю вид, что не заметила, и, улыбнувшись:
- Да, конечно… - резко отворачиваюсь и иду на кухню.
Сглатываю, чтобы подавить чувство брезгливости, которое овладело мной, когда я поняла, что он собирается сделать.
А заодно поняла, что притворяться мне будет не просто. Нужно что-то придумывать, чтобы избегать его поцелуев и… постели.
Держать подальше от себя.
Но как?..
Готовить ему завтрак не хочу, все во мне восстает против того, чтобы прислуживать ему. Но я заставляю себя, убеждаю, что, если я буду вести себя не как обычно, он что-нибудь поймет, и я не успею оглянуться, как он выставит меня на улицу. И что я буду делать, пока дождусь суда и того, что мне причитается при разделе имущества?
Пойду работать - это понятно. Но кому я нужна с десятилетним перерывом?
Об этом, конечно, нужно было думать раньше, но тяжелые роды, восстановление, последующие попытки забеременеть, продолжительное лечение и выкидыши подорвали меня, надолго выключив и физически, и психологически. Работать я тогда просто не могла.
А потом стало тяжело вернуться. Я все собираюсь и все... никак. Теперь-то придется ускориться…
Но и Мамаева я собираюсь хорошенько подоить. На черный день.
