Алиса, чертыхаясь, отключается. Я несколько минут молча слушаю короткие гудки.
Кто бы знал, что «пророчество» Алиски Кулаковой сбудется почти один в один, и через шесть лет я буду зашуганной и нервной, без работы, без подруг, без связи с папой, но хотя бы с любимой доченькой – моим единственным лучиком света и счастья, которому позволил появиться Руслан.
[1] – (устарелое) разиня, простофиля.
Кто догадался, что сделал Руслан с телефоном Карины?
15. Глава 15. Даша
Шесть лет спустя
- Для кого ляхи отожрала?! - слышу презрительный голос Руслана из гостиной и тут же опускаю приподнятую длинную футболку, чтобы та опять спрятала колени.
Оставляю саркастический вопрос мужа без ответа. Он явно его не ждёт. Оборачиваюсь. Ну, конечно! Ляпнул гадость и вышел! Очередная и обычная утренняя колкость в отношении моей не столь совершенной, как прежде, фигуры.
Устала реагировать! Теперь тупо пропускаю каждую новую язвительность мимо ушей. Делаю вид, что не замечаю.
Да, после родов я набрала несколько лишних килограммов. В восемнадцать весила сорок девять, сейчас… уффф!.. Пятьдесят девять!
Что поделать? Обычная житейская история! И не такое еще бывает после не самой легкой беременности.
Между тем, Рус как будто не замечает, но десять лишних килограммов распределились по фигуре достаточно равномерно. Я бы даже сказала, что аппетитно! Залегли по большей части в стратегически важных женских местах: груди и попе.
Вряд ли меня можно назвать омерзительно жирной… Многие вообще большую часть жизни проводят в весе за шестьдесят, и нормально. Им нормально! Мужья их любят и берегут. В отличие от Руса, который каждый мой набранный килограмм воспринимает, как личное оскорбление и невыносимый дефект, от которого нужно всеми силами избавляться.
Рассматриваю себя в зеркале, взмахиваю длинными белоснежными волосами, пересушенными из-за постоянных окрашиваний. Сожгла напрочь родной рыжеватый тон, чтобы угодить Русу, а он теперь ворчит, что я бледная, как моль. «Жирная откормленная моль», - так и сказал гадёныш. А еще его бесит, что теперь я везде теряю эти тоненькие белесые волосёнки, как после тяжелой лучевой болезни.
- Карина! - орет Рус из гостиной, ворчание продолжается. - У дочери ноги посмотри, скоро у нее, как у тебя, ляжки будут! Обрати внимание, пожалуйста.
- Нормальные у Дашули ноги! – нападками на дочку меня еще можно завести и пробить на эмоции. – Ей пять лет, немного пухлые ноги нормально для ребенка! Отстань от нее!
Иду разбираться. Даша выбегает навстречу пухленькими ножками первой. Цепляется за запястье по-обезьяньи, прячется за спину, выворачивая мне руку в обратную сторону. Дочь испуганно замирает, как суслик перед удавом, и не двигается. Чувствую, что почти не дышит. Белая сейчас, наверняка, как мертвец.
- Эй, Дашуньчик, - оборачиваюсь, сажусь рядом на корточки, – все нормально, золотце, папа неудачно пошутил. Сейчас проводим его на работу, и в садик с тобой начнем собираться.
Обнимаю свою любимую ляльку, глажу по «золотой» голове. Живое напоминание о моем родном цвете!
Дочка тихонько всхлипывает и начинает нервно чесать локоть. Буквально раздирать его ногтями.
- Не чеши, - перехватываю её ладошку. - Сейчас кремом помажем, если сильно зудит.
Смотрю на локоть Дашули. Она все-таки успела расцарапать одну корку до крови!
У дочери нейродермит – хроническое воспалительное заболевание кожи. Ей нужен постоянный уход и специальная диета, так что я не могу похудеть не потому что ленивая скотина, а потому что на себя и времени толком не остается!
