– Работы над подобным проектом уже велись. И в Совете Девяти не хотели рисковать. Рейга был хорошим парнем. Хорошим… вот только изучал принцип работы Грааля. Он был единственным, кто знал его секреты.
– И эти секреты должны были умереть вместе с их хранителем?
– Виктория пыталась всё исправить. Выкупить жизнь в обмен на возвращение артефакта. Она не понимала, что сделка невозможна, – Сен-Жермен глубоко вздохнул. – Ей просто хотелось спасти сына.
– Что ж, одного сына она спасла. И будьте уверены, этот сын отплатит ей преданностью, – губы тронула кривая улыбка. – Лучший наставник – наша жизнь. Я помню, как меня замуровали в склепе. Помню своё отчаяние. А вместо того, чтобы оказать помощь, вы вознамерились меня убить. Я был слаб, беззащитен… не мог даже шелохнуться. И, надо сказать, я ещё долго, очень долго верил, что это самое кошмарное происшествие. Пока не влез в катакомбы.
Взгляд плавно опустился на трость.
– Я потерял зрение и не знал, вернусь ли обратно. Жезл найти удалось – с трудом, огромным трудом, – вот только последствий я не просчитал. Луч был ярким… он выжег мне глазное яблоко. Я плакал кровью.
– Но всё же вам удалось…
– Я отринул всё человеческое, – пояснил Мелькарт. – Это оружие старше Неизвестных, старше самых древних богов. Наследие погибшей цивилизации Атлантов. Атрибут глашатая, что пришёл к неприятелю с вестью. И я не жалею о том, что остался без глаза: многие ясновидцы были слепы, иногда их даже специально лишали зрения – чтобы те пребывали в обоих мирах. Таково уж поверье. Символично, по-моему.
– Вы самоубийца…
– Я еду на войну, – жёстко оборвал тот. – Сделаю то, чего никто и никогда не сможет – уничтожу Неизвестных. Моя духовная мать, Калиостро, Рейга – все они положили головы, веря в погибель вечных господ. Их надежды воплотились во мне. Неужели вы до сих пор не поняли? Эра бессмертных на исходе. Я положу конец их правлению.
И вот мальчик вырос в Дракона.
Сен-Жермен ощутил страшную духоту, воздух стало невозможно глотать. Сидящий перед ним мужчина выглядел так, словно обрёл своё подлинное «Я»: от заветной цели он находился уже недалеко, и всё шло по его плану.
– Виктория прокляла Неизвестных, – хрипло отозвался граф. – Когда ей сообщили о Рейге… она проклинала их снова и снова. На всех языках мира, на древних и новых, пока не сорвала горло. В тот день Виктория поклялась на крови, что её собственная смерть станет причиной их гибели.
Лицо Мелькарта потемнело.
– Вот почему я боролся за её жизнь. Я знал, что вы – то чудовище, в котором она так нуждалась и ради которого готова была умереть.
– Она. Любила. Меня, – произнёс тот с расстановкой. – Других причин нет.
– Да, любила, – пришёл уставший ответ. – Не буду лгать: я вам завидую. Я понятия не имею, каково это – быть любимым ею. Меня утешает другое…
Граф позволил себе ухмылку.
– У вас не будет моих воспоминаний о ней… и о чудесных временах, когда она была особенно прекрасна.
Ни мрачные коридоры, ни многочисленные повороты, ни скользкие ступени не сбили Избранника с толку. Сосредоточенный, он не обратил внимания даже на стороживших арку горгулий. Сен-Жермен, понурив голову, проник в густую тьму зала. Он не раз здесь бывал и знал – их окружали Неизвестные, которые пристально наблюдали за незваными гостями, скорее всего, начав уже сознавать, кто перед ними предстал. Сен-Жермен всерьёз полагал, что в такой темноте с Мелькартом расправиться удобнее – вряд ли тот сумеет выстоять, не видя, что происходит. Тьма в зале Совета была подвижной, живой, первобытной. Она не имела ничего общего с ночью или отсутствием света, она задушила бы свет, если бы он вдруг возник.
