Изобретение Вальса (сборник) - страница 33



я напишу – вы ей передадите,
а я внизу ответа подожду…

Элла

(закружившись)

Придумала! Придумала! Вот славно!
Я, видите ли, в школе театральной
учусь: тут краски у меня, помады
семи цветов… Лицо вам так размажу,
что сам Господь в день Страшного суда
вас не узнает! Что, хотите?

Ганус

                                Да…
Пожалуй, только…

Элла

                        Просто я скажу,
что вы актер, знакомый мой, и грима
не стерли – так он был хорош… Довольно!
Не рассуждать! Сюда садитесь, к свету.
Так, хорошо. Вы будете Отелло –
курчавый, старый, темнолицый Мавр.
Я вам еще отцовский дам сюртук
и черные перчатки…

Ганус

                        Как занятно:
Отелло – в сюртуке!..

Элла

                        Сидите смирно.

Тременс

(морщась, просыпается)

Ох… Кажется, заснул я… Что вы оба,
с ума сошли?

Элла

                Иначе он не может
к жене явиться. Там ведь гости.

Тременс

                                Странно:
приснилось мне, что душит короля
громадный негр…

Элла

            Я думаю, в твой сон
наш разговор случайный просочился,
смешался с мыслями твоими…

Тременс

                                Ганус,
как полагаешь, скоро ль?.. скоро ль?..

Ганус

                                    Что?..

Элла

Не двигайте губами – пусть король
повременит…

Тременс

            Король, король, король!
Им все полно: людские души, воздух, –
и ходит слух, что в тучах на рассвете
играет герб его, а не заря.
Меж тем – никто в лицо его не знает.
Он на монетах – в маске. Говорят,
среди толпы, неузнанный и зоркий,
гуляет он по городу, по рынкам.

Элла

Я видела, как ездит он в сенат
в сопровожденье всадников. Карета
вся синим лаком лоснится. На дверце
корона, а в окошке занавеска
опущена…

Тременс

                …И, думаю, внутри
нет никого. Пешком король наш ходит…
А синий блеск и кони вороные
для виду. Он обманщик, наш король!
Его бы…

Ганус

            Стойте, Элла, вы мне в глаз
попали краской… Можно говорить?

Элла

Да, можете. Я поищу парик…

Ганус

Скажи мне, Тременс, непонятно мне:
чего ты хочешь? По стране скитаясь,
заметил я, что за четыре года
блистательного мира – после войн
и мятежей – страна окрепла дивно.
И это все свершил один король.
Чего ж ты хочешь? Новых потрясений?
Но почему? Власть короля, живая
и стройная, меня теперь волнует,
как музыка… Мне странно самому, –
но понял я, что бунтовать – преступно.

Тременс

(медленно встает)

Ты как сказал? Ослышался я? Ганус,
ты… каешься, жалеешь и как будто
благодаришь за наказанье!

Ганус

                                   Нет.
Скорбей сердечных, слез моей Мидии
я королю вовеки не прощу.
Но посуди: пока мы выкликали
великие слова – о притесненьях,
о нищете и горестях народных,
за нас уже сам действовал король…

Тременс

(тяжело зашагал по комнате, барабаня на ходу по мебели)

Постой, постой! Ужель ты правда думал,
что вот с таким упорством я работал
на благо выдуманного народа?
Чтоб всякая навозная душа,
какой-нибудь пьянчуга-золотарь,
корявый конюх мог бы наводить
на ноготки себе зеркальный лоск
и пятый палец отгибать жеманно,
когда он стряхивает сопли? Нет,
ошибся ты!..

Элла

                Чуть голову направо…
каракуль натяну вам…
                                Папа,
садись, прошу я… Ведь в глазах рябит.

Тременс

Ошибся ты! Бунты бывали, Ганус…
Уже не раз на площадях времен
сходились – низколобая преступность,
посредственность и пошлость… Их слова
я повторял, но разумел другое, –
и мнилось мне, что сквозь слова тупые
ты чувствуешь мой истинный огонь