Сидни молчала в явном замешательстве и смотрела в сторону. Я внезапно ощутил прилив уверенности и буквально услышал голос Барри, который велел: «Братан, не теряйся, у нас не так много шансов, чтобы упускать их».
Я взял её за руку, она посмотрела на меня, как бы спрашивая: «И что ты собираешься делать?», но не отшатнулась, не вскрикнула и не ударила меня, как я ожидал. Думаю, если бы не скафандр, который уже буквально слился с моей кожей, я бы поцеловал её.
– Прости, Сидни, я не хотел грубить. На самом деле ты мне очень нравишься! Можешь считать это глупостью или проявлением стокгольмского синдрома, но я чувствую, что влюблён в тебя с того момента, как увидел! Я просто уже сам не свой, непонятно болеем мы или нет, нет никаких симптомов, но нас держат взаперти, весь этот навороченный хлам лишает всякой человечности! И только мысль о том, что я могу прийти в единственный кабинет, от которого меня не тошнит, и увидеть тебя даёт мне повод дышать, – я говорил серьезные вещи, но все ещё держал её за руку и не мог оторвать взгляд от её губ. И она это видела. Она это чувствовала. Я готов поклясться, что она больше всего на свете хотела бы, чтобы проклятый защитный костюм сгинул вместе со всем остальным в этом мире, кроме нас.
– Ник, ты меньше всех, кого я знаю, лишён человечности! Ты самый живой, самый поразительный, остроумный и привлекательный мужчина!
Мы смотрели друг другу прямо в глаза и улыбались. «Боже, неужели это происходит на самом деле. Спасибо, Барри! Один меткий совет от того, чьи черты хочется видеть в себе, и жизнь становится менее убогой».
– Я бы очень хотела сотворить с тобой какую-нибудь глупость. Но давай подождём, – Сидни пришла в себя. – в первую очередь ты мой пациент.
– Хорошо, я спокоен как никогда. Что тебе больше всего понравилось в моей книге?
– История любви, то как ты подбираешь слова, образы главных героев…
– Дай угадаю, постельные сцены?
Сидни покраснела.
– Ник, перестань.
– Прошу ответь! Для меня это очень важно. Не стесняйся, ты же дипломированный специалист.
– А ты невыносим! Если бы гранты выдавали за умение провоцировать, ты бы мог построить целый аквапарк, где вместо воды лились бы доллары и твои бесконечные тирады!
– Я жду ответа.
– Да, постельные сцены – сдалась она и украдкой посмотрела на меня уже без смущения – на самом деле именно после них я обратила внимание на то, какой ты чувственный и сильный. Мужчина, который не умеет любить, не смог бы так красиво всё описать. Мне приходилось читать каждую сцену по несколько заходов, потому что дыхание замирало и мысли путались.
Я был счастлив это слышать. Каждый писатель мечтает о том, чтобы его слова оживляли сердца.
– Ну что? Доволен собой? Теперь меня уволят – дразнясь, сказала Сидни.
– А мы скажем, что это такой новый вид терапии! Позволяет раскрыть чувственную сторону пациента без гипнотических внушений и психоанализа. Только у меня есть условие, я должен быть единственным, на ком ты опробовала эту методику.
Сидни резко приблизилась ко мне и прошептала:
– Ты и так будешь моим единственным, как только мне разрешат распаковать тебя, я лично прослежу, чтобы ты детально воссоздал в реальности каждую эротическую сцену, я хочу чувствовать всё то, что чувствовали твои героини!
Она говорила это с таким жаром, что я потерял дар речи.
– Боже мой! Посмотрите, мне удалось его заткнуть! Пожалуй, это самое значимое достижение в моей практике, – со смехом сказала Сидни. – Ладно, давай перейдём к делу. Я видела, что ты разговаривал с этим типом Барри. Ты знаешь, кто он?
